Напряжение
Шрифт:
Первая попытка надавить завершилась полным отказом сотрудничать. То есть непробиваемым детским «не-а», против которого не было приема. Потому что первому, кто предложил силовой метод, поджег волосы Амир.
В общем, теперь у клана был оракул огромного потенциала и силы, который показывал язык и закрывал ушки ладошками.
В ту ночь многие умудрились нажраться шампанским так, что под утро даже фигура казначея, гордо декламирующего вирши стоя на столе, никого не удивляла. Потому что за окном, в воздухе над лесом, огромный электрический дракон пытался
В итоге решили изменить начальный сценарий с отправкой «найденыша» в хорошую семью за океан. Однако…
– Нет, – грустно улыбнулся Амир и процитировал свою воспитанницу: – «Папа все еще наказан».
– Вся в мать, – возмутился мужчина, принявшись расхаживать по пространству сильно уменьшившейся комнатушки. – Никакого почтения и дисциплины! В ее возрасте я!..
– Запер папу в сокровищнице, – громко кашлянул в кулак Амир.
– Это не я разбил вазу!
– Верно, это был я, – кивнул, веселясь, его друг, – за что мое тебе спасибо.
– И я ее склеил обратно! – возмущенно всплеснул руками глава огромного княжества.
– Твое мастерство непревзойденно, – цокнул восхищенно Амир. – Из клея ПВА и усердия – сотворить такой шедевр…
– Зачем было наливать в нее воду, а? – не слушая, продолжал возмущаться мужчина.
– Воду – в вазу! Темные люди! – сочувственно покачали в ответ головой.
– Ей три тысячи лет! А они суют в нее цветы!
– Ай-яй-яй.
– Амир, – резко остановился мужчина, моментально обуздав яркие воспоминания детства (еще бы, разрушенная сокровищница… да и с кем ему вспоминать?), – если не сын, то какая причина?
– Бумаги по союзу с Тенишевыми, помнишь такие?
– Пропали? – не понимая, озвучил предположение князь. – Она их спрятала и не отдает? Я же сказал – не таскать к Ксюше важные документы!
– Бумаги на месте, – успокоил его друг, сохраняя серьезное выражение лица, – но запрет твой все-таки нарушили. Елизар Сергеевич решил проявить инициативу и заглянул к девочке поговорить о долге и чести рода.
– Результаты? – выдохнули в ответ, растирая лицо ладонями. Таким тоном не говорят добрые вести.
– Палата номер два, под капельницей. Инсульт, но успели вовремя, так что прогноз положительный.
– Что она ему сказала? – отвернулся князь к окну, заложив руки за спину.
– Правду. – Амир тоже развернулся, разглядывая ровную линию леса на горизонте. – Молодая жена изменяет, единственный сын сидит на наркотиках.
– Кто проглядел?
– Разбираемся, – пожали плечами за его спиной.
– Почему не было доклада?
– Елизар все затормозил, у него есть право отчитываться по результату. – Амир заметил удивление излишней прыткостью инсультника в глазах своего главы и поспешно добавил, поясняя: – Ты не думай, он крепкий, он прямо там и не подумал свалиться. Я запись камеры смотрел – он даже спасибо сказал, встал и вышел. Потом организовал ликвидацию жены и сына, проконтролировал, написал отчет и лег умирать. Но мы не дали.
– Сына-то
– Дрянь изменяла геном. Потомство нежизнеспособно.
– Скотство. – Комнату тряхнуло волной гнева.
– По поставщикам дряни уже работаем. Жди высочайших отповедей и требований прекратить убийства честных торговцев.
– Как высоко покровители? – заинтересовался князь.
– Как я узнаю, а? Шесть часов прошло! – делано возмутился друг, но после короткой паузы добавил: – Деньги ведут в банки купеческой сотни. Кто с них кормится, подсказать? К ним и жаловаться побегут.
– Сделай так, чтобы жаловаться было некому, – криво улыбнулся его названый брат. – Потом почистишь дилеров на нашей земле, вдумчиво, до второго колена.
– На нашей земле их не было. Москва его убила.
– Тогда… А сейчас защиту снимем, пусть у аналитиков башка трещит, как проворонили и что дальше делать. Бездельники!
– К дочери сходи, – напомнил Амир, – поговори про правду.
– Хорошо, – вздохнул князь. – Ксюшка, что же ты с нами делаешь…
– Прошу, бумаги тоже возьми, – указал он на стопку безликих синих папок, уместившихся до поры в углу, на стульчике. – Елизару приятно будет.
– Сам почему не поговорил, а? – подхватил на руки кипу и прижал рукой к боку.
– Поговорю, завтра, на тренировке.
– А сегодня что?
– А сегодня нет занятий. А на женскую половину мне нельзя, – с показной строгостью ответствовал Амир.
– Рассказывай мне, кто к Тамаре каждую ночь шастает?
Стены и пол вновь загудели, снимая защиту.
– Я через окно! – возмутились в ответ.
– Так и залез бы к Ксюхе через окно.
– Через окно – только к любимой. Традиции.
– Ну-ну. Когда ж ты уже на свадьбу позовешь, охальник? – хмыкнул князь, выходя в коридор.
Скорбь и злость исчезли с его лица, перелившись в плотный поток информации, тут же скользнувший по защищенному спутниковому каналу.
– Вот уговорю перейти в мою веру… – сказал Амир.
– Скорее она тебя уговорит.
– Каждый день воюем, – с показной скорбью вздохнул друг.
– Каждую ночь, ты хотел сказать, – лукаво улыбнувшись, похлопал его по плечу князь, замирая вместе с ним на границе просторного зала общежития, за которой простиралась условная женская половина. Условная хотя бы потому, что мимо в ту сторону целеустремленно прошаркал старик, держа перед собой груз полотенец.
– Слугам можно, – предупредил вопрос Амир, провожая старца задумчивым взглядом. – Слушай, а этому уважаемому отцу не положен достойный его возраста покой?
Князь вгляделся в сутулую спину, задаваясь тем же вопросом – в конце концов, клан вовсе не бедствовал и мог обеспечить верных людей в старости, – а затем наконец отыскал в своей памяти ответ на необычный вопрос:
– Его еще дед мой сюда поставил, с правом служить, пока сам не захочет уйти. Наверное, не хочет.
– Или боится. Отправил бы его на пенсию, показал бы, что там хорошо, а? Смотреть больно.