Напряжение
Шрифт:
– Это что? – вздрогнул я.
– Это Бродский, – подсказал Михаил Александрович из-за спины.
– Это к нам приближается местный патруль, – расшифровал сигнал тревоги Валентин, указав подбородком на троих мужчин с автоматами, в серой форме с белоснежным кантом на рукаве.
– Да вроде не к нам, а ко всем, – озвучил я свои наблюдения, заметив, как отряд останавливает каждую группу, внимательно смотрит на лица, сверяясь с распечаткой на руках, и идет дальше.
– Максим, а если… – отчего-то напрягся Валентин. – Не все солдаты верны присяге; ты понимаешь, о чем я? Они могли
Позади так кстати затих Михаил, дав обдумать вполне понятный намек – Тетерин или его подчиненные могли отдать информацию о найденыше местным хозяевам.
– Господа, мы вынуждены вас покинуть, – принял я решение, сняв Федора с шеи. – Всем удачи!
Может, мы зря беспокоимся. Но если нет, то вмешивать хороших людей не надо. Их слишком мало, этих хороших людей.
Михаил отчего-то приобрел очень грустный вид, глядя на приближающийся патруль. Видимо, тоже все понял не так. И девчонки еще сильнее обняли папу. А Федор вцепился мне в ноги, не желая отпускать.
– Что опять? – посмотрел я на парня сверху вниз.
Федор шмыгнул первыми слезами и еще крепче прижался к ногам. А хватка – как капкан: Лайке – учиться и учиться.
– Максим? – поторопил Валентин.
– Сможешь пошуметь где-то в стороне, а потом уйти? – уточнил я, не отводя взгляда от Федора.
Отцепить бы я его смог, но только сильно обидев. А если для выполнения какой-то цели надо кого-то обидеть, то уж лучше кого-то другого, а не тех, кто тебе доверяет.
– Могу, но обратно не вернусь, – спокойно ответил он, явно не сомневаясь, что такая задача ему по силам.
– Тогда наш контракт исполнен. Стой!
Валентин замер на полдвижении, вопросительно приподняв бровь.
– Покажи татуировку под майкой. Пожалуйста, – чуть замялся я.
Ведь любопытно же!
Дядя Волк хмыкнул, обернулся к патрулю спиной и на мгновение обнажил странный узор, по которому текла река, а на реке той была скала, а из скалы прорастало огромное дерево, в своей кроне хранившее корабль с наполненными ветром парусами.
– Удачи, – заправил он футболку и ловко скрылся в толпе.
– Ничего себе! – ахнул Михаил.
– Да, красиво, – поддержал я.
– Три рисунка над рекой, паруса раскрыты… – продолжил отец семейства, отчего-то странно поглядывая на меня. – Это ж сколько денег стоил найм?
– Три тонны мороженого.
– Ч-что?.. – растерянно уточнил он.
Я бы повторил, но тут что-то громко жахнуло, да так, что уши заложило до низкого звона и подкашивающихся коленей, но Федор не дал упасть.
– Вперед! – подхватил я Федора на руки, взял половину сумок, убедился, что Михаил следует за нами, и быстро двинулся по краю улицы на площадь.
А крепкий он все-таки человек – остальных неслабо так приложило, да и стекла в паре ближних домов начисто выбило. А затем такой крик поднялся! Хотя все вроде целы и невредимы, только перепугались страшно. Тем не менее патрулю пришлось стрелять в воздух, чтобы толпа успокоилась, ну а мы уже были у главного здания и даже проскочили мимо очереди, мудро выбрав открытое окно вместо двери с ломящейся внутрь толпой.
Глава 22
Фамилия
На прямоугольнике
– Максим, нам сюда, – окликнул Михаил, указывая на конец очереди, уходившей отчего-то на второй этаж, а затем и на третий, вновь спускаясь вниз по лестнице в дальнем крыле.
Людская цепочка опутывала здание, продеваясь сквозь лестничные пролеты и коридоры, медленно, небольшим шагом раз в каждые пять минут, двигаясь вперед.
Я уже успел пробежаться до второго этажа, посмотрел на перегороженные столами «лишние» коридоры с вооруженными людьми на стульях рядом, услышал много новых стихотворений от Федора, которому понравилось быстро и удобно передвигаться на мне, и много неприятных слов от людей, злых не по своей воле – мне бы тоже не понравилось стоять несколько часов, прислоняясь к холодным желтым стенам. Потому я смотрел на схему, выискивая короткий путь.
– Максим? – спросил терпеливо ждавший Михаил Александрович.
– Спустимся через эту дверь в убежище, – провел я ногтем по обозначению возле двери в двух поворотах от нас. – Такая же дверь есть в другом крыле, значит, между ними должен быть коридор, – провел я воображаемую прямую от значка к значку. – По нему выйдем к техническим помещениям. Это совсем рядом с кабинетами регистрации, но с другой стороны.
– Может, в очереди постоим?
– Федор хочет кушать, – категорично отказал я.
Сверху согласно угукнули.
– Мы тоже! – пискнула Тоня.
– Возможно, но вы хотя бы не жуете мои волосы, – буркнул я, постаравшись одарить Федора укоризненным взглядом. – В общем, идем за мной.
Дверь в убежище обнаружилась на своем месте, в небольшом закутке за общим залом, и оказалась надежно заперта – зато и солдата рядом не обнаружилось.
– Закрыто, ключа нет. Вернемся? – с надеждой спросил Михаил.
– Да не особо и закрыта, – влил я Силу к рукам и неторопливо надавил ладонью возле верхней петли, постепенно усиливая нажим под печальный стон дерева и металла.
– Ведь кто-нибудь услышит! – запаниковал отец Федора, оглядываясь.
– Тоня, Катя, поплачьте немного, – попросил я девчонок, увидел непонимание в глазенках, обреченно выдохнул и обратился к единственному толковому человеку в семействе: – Федор, кусай их!
Коридор тут же наполнился девичьим плачем, за которым звук выламываемых петель совсем терялся. Я давил, пока что-то на той стороне не лязгнуло, а верхний край не отошел от косяка на десяток сантиметров. Еще одно нажатие – теперь уже с известной силой и скоростью – и дверь звучно накренилась, открывая проход в прохладный и сырой коридор, уходящий ниже, таинственный и темный. Даже девчонки прекратили плакать и с интересом, замешенным на опаске, смотрели в темный провал задверья.