Нарцисс и Златоуст
Шрифт:
В эти два дня он был счастлив и сиял вновь обретенной юностью. Прекрасно было попадаться на глаза этой женщине, предлагать ей помериться силами. Прекрасно было пожертвовать ради этой красавицы своей свободой. Прекрасным и раззадоривающим было чувство, что ты ставишь свою жизнь на эту единственную карту.
На третий день Агнес выехала утром из ворот замка в сопровождении конного слуги. Глаза ее, полные боевого задора и немного тревожные, тут же стали искать преследователя. Точно, он уже здесь. Она отослала слугу с поручением, а сама медленно поехала вперед, неторопливо миновала ворота нижнего моста и проехала через мост. Только один раз она оглянулась. Незнакомец следовал за ней. На дороге к церкви
— Почему ты ходишь за мной? — спросила она. — Что тебе от меня надо?
— О, — сказал он, — я бы с большей охотой подарил тебе что-нибудь, чем принял от тебя. Я хочу предложить тебе в подарок себя, красавица, и делай со мной все, что пожелаешь.
— Хорошо, я посмотрю, на что ты годишься. Но если ты думаешь, что можешь здесь без опаски сорвать цветок, то ты ошибаешься. Я люблю только таких мужчин, которые, если понадобится, рискуют своей жизнью.
— Я в твоем распоряжении.
Она медленно сняла с шеи тонкую золотую цепочку и протянула ему.
— Как тебя зовут?
— Златоуст.
— Прекрасно, Златоуст; я попробую на вкус, золотые ли у тебя уста. Слушай меня хорошенько: вечером покажешь эту цепочку в замке и скажешь, что нашел ее. Не отдавай ее никому, я сама возьму ее из твоих рук. Приходи так, как есть, пусть они примут тебя за нищего. Если кто-нибудь из прислуги обругает тебя, оставайся спокоен. Знай, что у меня в замке есть только два надежных человека: конюх Макс и моя горничная Берта. Кого-нибудь из них ты разыщешь, и тебя проводят ко мне. С остальными, включая графа, будь осторожен, это враги. Я тебя предупредила. Это может стоить тебе жизни.
Она протянула ему руку, он с улыбкой взял ее, мягко поцеловал и легонько потерся о нее щекой. Затем спрятал у себя цепочку и ушел, направляясь вниз, к реке и к городу. Виноградники уже обнажились, с деревьев один за другим слетали желтые листья. Златоуст с улыбкой покачал головой, найдя лежавший внизу город таким приветливым и милым. Еще несколько дней назад он очень печалился, печалился даже от того, что горе и страдания не вечны. Теперь же они и впрямь миновали, осыпались, как золотая листва с ветвей. Ему казалось, что никогда еще ни от кого свет любви не исходил так сильно, как от этой женщины, чья высокая фигура и белокурое улыбчивое жизнелюбие напомнили ему образ матери, который он когда-то, отроком в Мариабронне, носил в своем сердце. Еще позавчера он бы ни за что не поверил, что мир еще раз с улыбкой заглянет ему в глаза, что он еще раз почувствует, как по жилам его полнокровно и напористо течет поток жизни, радости и молодости. Какое счастье, что он еще жив, что в эти жуткие месяцы смерть пощадила его!
Вечером он появился в замке. Во дворе царило оживление, расседлывали лошадей, бегали посыльные, слуги сопровождали через внутренние ворота к ведущей наверх лестнице небольшую процессию священников и высокопоставленных духовных лиц. Златоуст хотел присоединиться к ним, но привратник его задержал. Он вытащил цепочку и сказал, что должен отдать ее только в руки самой госпожи или ее камеристки. Одному из слуг велели сопровождать его, ему пришлось долго ждать в коридорах. Наконец появилась миловидная расторопная женщина, проходя мимо, она спросила: «Вы Златоуст?» — и жестом попросила следовать за ней. Затем безмолвно исчезла за дверью, спустя некоторое время появилась снова и знаком
Он вошел в небольшую комнату, в которой сильно пахло мехом и приторными духами, висели платья и плащи, на деревянных штырях были надеты женские шляпы, а в открытом комоде стояло множество всякой обуви. Здесь он прождал добрых полчаса, впитывая в себя аромат надушенных платьев, поглаживая рукой меха и с любопытством посмеиваясь над всеми красивыми вещами, висевшими в этой комнате.
Наконец открылась внутренняя дверь, но вошла не камеристка, вошла сама Агнес в светло-синем платье с воротником, отороченным белым мехом. Медленно, шаг за шагом приближалась она к ожидавшему, серьезно смотрели на него ее холодноватые синие глаза.
— Тебе пришлось ждать, — тихо сказала она. — Я думаю, теперь мы в безопасности. У графа депутация церковных сановников, он будет ужинать с ними и, вероятно, вести долгие переговоры, встречи со священниками всегда длятся долго. Этот час принадлежит тебе и мне. Добро пожаловать. Златоуст.
Она наклонилась к нему, ее зовущие губы сблизились с его губами, молча приветствовали они друг друга в первом поцелуе. Медленно сомкнул он свои руки вокруг ее шеи. Она провела его в свою спальню, высокую, залитую ярким светом светильников. На столе была приготовлена трапеза, они сели, она заботливо придвинула к нему хлеб и масло и немного мяса, налила в красивый голубоватый бокал белого вина. Они поели, выпили из одного и того же бокала, их руки начали осторожную игру.
— Откуда же ты прилетел сюда, мой голубок? — спросила она. — Ты воин, бродячий музыкант или просто бедный странник?
— Я все, что ты хочешь, — тихо засмеялся он, — я весь твой. Я бродячий музыкант, если тебе так хочется, а ты моя сладкоголосая лютня, и когда я кладу пальцы на твою шею и начинаю играть, слышится пение ангелов. Иди же ко мне, душа моя, я здесь не затем, чтобы есть твои лакомства и пить твое белое вино, я пришел только ради тебя.
Осторожно снял он с ее шеи белую меховую оторочку и мягкими движениями освободил ее от платья. За дверью спальни совещались придворные и священнослужители, неслышно сновали слуги, тонкий серп луны весь выплыл из-за деревьев, но любовники об этом и знать не хотели. Для них расцветал рай, переплетаясь и сливаясь друг с другом, они погружались в его душистую ночь, видели, как мерцают в сумраке его тайные белые цветы, нежными, благодарными руками срывали его желанные плоды. Никогда еще бродячий музыкант не играл на такой лютне, никогда еще лютня не пела в таких сильных, искусных руках.
— Златоуст, — прошептала она ему в ухо, — о, какой же ты чародей! От тебя, моя золотая рыбка, я хотела бы иметь ребенка. Но еще больше я хотела бы умереть от тебя. Выпей меня, возлюбленный мой, растопи меня, убей меня!
Глубоко звучала в нем мелодия счастья, когда он увидел, как тает и слабеет твердость в ее холодных глазах. Словно легкий озноб смерти, промелькнул в глубине ее глаз трепет, угасая, как серебристая дрожь на чешуе умирающей рыбы, вспыхивая золотисто-матовым блеском, как волшебное мерцание в речной глуби. Ему показалось, что этот миг вобрал в себя все счастье, какое только можно испытать человеку.
Она, подрагивая, еще лежала с закрытыми глазами, а он тихонько поднялся и нырнул в свое платье. Со вздохом прошептал он ей на ухо:
— Сокровище мое, я покидаю тебя. Я не хочу умирать, не хочу быть убитым этим графом. Сначала я хочу еще раз доставить тебе и себе такое же блаженство, какое мы испытали сегодня. Еще раз, еще много раз!
Пока он одевался, она лежала молча. Он осторожно накрыл ее покрывалом и поцеловал в глаза.
— Златоуст, — сказала она, — как жаль, что тебе надо уходить! Приходи завтра снова! Если появится опасность, я тебя предупрежу. Приходи же, приходи завтра снова!