Нарцисс в цепях

Гамильтон Лорел Кей

Я протянула руку Мике — не ради неотмирной энергии: депрессия ее глушит, но просто потому, что хотела подержаться за чью-то руку. Я хотела уюта, человеческого тепла и ни о чем не думать. Просто чтобы меняподержали за ручку.

Он раскрыл глаза, но принял мою руку, осторожно пожал. Я пошла к деревьям, ведя его за руку. Остальные пошли за нами — даже царь лебедей и крысолюды. Анита Блейк, гаммельнский флейтист для оборотней. Мысль должна была бы вызвать улыбку, но тоже не вызвала.

Глава 28

Через

два часа я уже приняла душ, а Грегори — ванну, хотя я помылась сама, а у Грегори была компания. Руки и ноги его еще не до конца слушались. По-моему, Черри, Зейну и Натэниелу не было нужды залезать голыми с ним в ванну, но я-то помощь не предложила, так чего теперь брюзжать? Кроме того, это не было сексуальным действием — вроде бы соприкосновение тел было необходимо как часть процесса лечения. Может, так оно и есть.

Я сидела за своим новым кухонным столом — мой старый, двухместный, был слишком мал, чтобы все мои леопарды утром одновременно завтракали рогаликами с сыром. Новый стол был из светлой сосны с золотистым лаком. За ним тоже не совсем хватало места усесться всем сразу, но все-таки лучше. Для этой цели нужен был бы банкетный стол, но у меня кухня слишком маленькая. Не одна была причина, что у феодалов были большие замки — нужно место — хотя бы, чтобы кормить своих людей.

Единственным присутствующим за столом, кроме меня, сейчас была доктор Лилиан. Элизабет отвезли в тайную больницу оборотней в Сент-Луисе, а остальные мои леопарды толпились возле Грегори. Мика и его коты бродили вокруг. Калеб хотел участвовать в коллективной ванне, но получил отказ. Весь пард Мики нервничал, не знал, куда себя девать. У меня на этот вечер была главная задача — заниматься Грегори, все остальное может подождать. Все несчастья по одному, иначе потеряешь ориентацию — да и рассудок.

Доктор Лилиан была маленькой женщиной с седыми прямыми волосами до плеч. Волосы отросли с нашей первой встречи, но все остальное не изменилось. Никогда я не видела у нее на лице косметики, но оно было приятным и привлекательным, как бывает у женщин за пятьдесят — хотя на самом деле, как я недавно узнала, ей далеко за шестьдесят. Просто она на свои годы не выглядит.

— Препараты еще не выведены из организма, — сказала она.

— Препараты? Множественное число? — спросила я.

Она кивнула.

— У нас метаболизм такой активный, что для сколько-нибудь долгого седативного эффекта нужен целый коктейль.

— Грегори не был одурманен седативами. Он вполне осознавал обстановку, — возразила я.

— Но сердечная деятельность, дыхание, рефлексы — все это было подавлено. Если нельзя получить полный эффект от прилива адреналина, перемена невозможна.

— А почему?

Лилиан пожала плечами и поднесла кофе к губам.

— Этого мы не знаем, но что-то есть у нас в реакциях «бей или беги», открывающее ворота для нашего

зверя. Если лишить оборотня такой реакции, то можно не дать ему перекинуться.

— Сколь угодно долго?

— Нет. Полнолуние принесет перемену, сколько бы препаратов ни закачать в организм.

— И когда же Грегори вернется к норме?

Она опустила глаза, затем подняла, и мне не понравилось, что ей нужна была эта секунда, когда я их не видела. Будто меня ждали неприятные известия.

— Препараты выведутся примерно через восемь часов, может, раньше, может, позже. От очень многого зависит.

— Значит, он останется так, пока они не выведутся, потом он перекидывается, и все в порядке? — Я придала фразе вопросительную интонацию. Слишком серьезно держалась Лилиан, чтобы все оказалось так просто.

— Боюсь, что нет.

— А в чем дело, док? Откуда такая мрачность?

Она устало улыбнулась:

— За восемь часов травма ушей у Грегори может сделаться постоянной.

Я заморгала:

— То есть он останется глухим?

— Да.

— Это не годится.

Она улыбнулась чуть шире:

— Ты так говоришь, Анита, будто одна твоя воля может переменить ситуацию. Как будто совсем юная.

— Ты хочешь сказать, что мы ничем не можем ему помочь?

— Нет, этого я не говорю.

— Пожалуйста, док, выкладывай.

— Была бы ты истинной Нимир-Ра, ты бы могла вызвать зверя из его плоти и форсировать перемену, даже на фоне седативов в организме.

— Если мне кто-нибудь расскажет, как это делается, я попробую.

— Значит, ты веришь, что в полнолуние станешь истинной Нимир-Ра? — спросила Лилиан.

Я пожала плечами и отпила кофе:

— Не на сто процентов, но свидетельства тому множатся.

— И что ты чувствуешь по этому поводу?

— Насчет стать Нимир-Ра по-настоящему?

Она кивнула.

— Я очень стараюсь не слишком об этом думать.

— Делать вид, что не знаешь, — этим проблему не снять, Анита.

— Мне это известно, но переживать — тоже не способ поменять ситуацию.

— Очень практично, если ты это умеешь.

— Что? Не переживать?

Она снова кивнула. Я пожала плечами:

— Будем переживать несчастья, когда они произойдут. По одному.

— Ты действительно можешь так разделить себя на отсеки?

— Так как будем лечить Грегори?

— Я так понимаю, что это «да», — заключила Лилиан.

— Да, — улыбнулась я.

— Как я уже сказала, будь ты Нимир-Ра в полной силе, ты могла бы вызвать его зверя даже на фоне седативов.

— Но раз я еще ни разу не перекинулась, такой возможности нет?

— Сомневаюсь. Это довольно специализированное умение, даже среди оборотней.

— Рафаэль умеет?

Она улыбнулась, как улыбнулся бы почти любой крысолюд в ответ на вопрос о своем царе.

Улыбка теплая и гордая. Они его уважали и любили.