Наречённая из-за грани, или Мужья в довесок
Шрифт:
И насчёт Виргила проконсультироваться бы не помешало.
Ага, и ещё бы Алишан сообщить, что я её мужика прихватизировала. Не думаю, что ей ни разу на ум не приходило, что при такой схеме романа на расстоянии и нерегулярных встреч от случая к случаю Виргил может иметь сколько угодно дам на стороне и Алишан никогда о них не узнает, но…
Но я-то оказалась не дамой со стороны.
– Если я буду баллотироваться… то есть отделяться от рода Феодоры и позиционировать себя как самостоятельную единицу, разве мне не положено своё зеркало? Зафир вот есть… мне с ним повезло, не спорю…
– Твой зафир изначально
– Ни одной ныне живущей адаре её зафир не принадлежал изначально. Зафир принадлежал её матери или старшей сестре, а до того бабушке, а ещё раньше прабабушке и так далее. Зафиры и зеркала передаются из поколения в поколение. Но если я стану основательницей нового рода, то что я передам своей дочери, буде таковая? Хорошо, зафир у меня есть, а с оком как? Как мне дочери сочетаемых подбирать без зеркала?
– По-моему, ты слишком сильно всматриваешься вдаль, – моих дум о будущем столь отдалённом Виргил не оценил. – И ты создаёшь…
– Прецедент?
– Верно. Подозреваю, и всё собрание адар не сумеет ответить на твои вопросы.
Если повезёт, мне достанется зеркало, похожее на мой зафир, – бесхозное, лишившееся хозяйки и рода. Это в случае, если зеркала остаются после разрыва связи хозяйки с мировой сетью или усыхания рода по причине отсутствия следующего поколения адар. А если с ними что-то делают… как с теми же зафирами, например… или они сами как-то дематериализуются… Да и сама себя я могу позиционировать хоть как родоначальницу, хоть как главу тайной ложи попаданок, даже рептилоидом могу назваться, но технически я по-прежнему принадлежу к роду Феодоры. И зеркалом, скорее всего, могу пользоваться только её, Фединого рода-племени. И моя гипотетическая дочь тоже. И внучка. И… ну, понятно, в общем. И раз Трина отдала мне свой зафир, однако ни словом не упомянула о своём зеркале – а оно должно у неё быть, если не сейчас, то раньше, – значит, факт передачи ока чужого рода маловероятен.
– Ма, постой! – донёсся вдруг беспомощный оклик из коридора, и кухонная дверь распахнулась во всю ширь, являя матерь драконов… ой, то есть матушку Люсьена.
Филипп так и замер со сковородкой в одной руке и миской с пирожками в другой, а мы с Виргилом даже не успели отшатнуться в попытке притвориться, будто отношения между нами сугубо деловые.
– О, – только и сказала Жанин, переводя ошарашенный взгляд с Филиппа со сковородкой на наши с Виргилом тесные объятия.
Судя по вороновскому челу, на сей раз он не намеревался ставить окружающих в известность о наших отношениях.
– Мама! – возникший за материнской спиной Люсьен обозрел диспозицию и всплеснул руками.
– О, Мать всего! – Жанин повторила жест сына, приблизилась к Филиппу и решительно реквизировала сковородку. – Дайте, я сама. А вы… простите, как ваше имя?
– Филипп, – подсказал Виргил.
– Займитесь чаем, Филипп, – ласково посоветовала Жанин и повернулась к плите.
Вошедший вслед за матерью Люсьен сделал нам с Виргилом страшные глаза. В ответ я указала в спину Жанин и состроила гримасу – мол, не мог, что ли, маму в гостиной задержать?
Люсьен возвёл глаза к потолку.
Виргил решил присоединиться к нашей пантомиме, выразительно посмотрел на Люсьена и качнул головой в сторону Жанин.
Люсьен пожал плечами.
Филипп
– Гримасничать за моей спиной необязательно, шептаться и прятаться по углам тоже, – произнесла Жанин ровным, спокойным тоном, не оборачиваясь к нам. – Если кто-то из вас желает мне что-то сказать, то может сделать это, глядя мне в лицо. В жизни своей повидала я немало, и удивить меня не так-то просто, как моему сыну кажется.
– Мама, мы не… – попытался было оправдаться Люсьен и умолк под строгим взором обернувшейся к нему родительницы.
– Вижу, что «не», – она задержала взгляд на нас с Виргилом и с тяжёлым вздохом отошла к холодильнику.
* * *
Полчаса спустя я, мой гарем и мама Люсьена мирно сидели за столом на кухне, ели то, что Жанин не иначе как чудом сотворила из скорбных остатков, раскиданных по камерам холодильника и кухонным шкафчикам, и пили чай. Потратив пару минут на заговорщицкие переглядывания, мы с Люсьеном всё же рассказали Жанин и мою историю, и о моих взаимоотношениях с гаремом, и немного о нынешней нашей ситуации. Разумеется, всё исключительно кратко, по существу и без лишних подробностей, способных маму расстроить – или возмутить до глубины души.
Какой матери будет приятно узнать, что сын не просто по собственному почину вплёлся в личную сеть приглянувшейся молодой адары, но сделал это за немалую сумму? И на что потом те деньги утекли? И какую аферу он намерен провернуть в компании ненаглядной своей адары? Или куда уносило оную адару, пусть случайно? Или что адара эта любовника увела у своей почти сестры, а та пока ни сном, ни духом? А до того, ещё будучи в своём теле и твёрдой памяти, сбежала с любовью всей жизни, да так разогналась, что обратно теперь чёрта с два когда-нибудь вернётся?
Детали сии для ушей любящей матери явно не предназначались.
Виргил и Филипп нашу отцензуренную версию событий охотно поддержали, соглашаясь в нужных местах и дополняя нюансами, не противоречащими общей канве облагороженной картины. Виргил не спешил уточнять специфику наших с ним отношений, а Филипп не торопился признаваться, что сочетаемый он мне чисто на словах. Словах Алишан, причём.
Узнав о моём происхождении, Жанин умолкла и долго, пристально меня рассматривала, то ли теряясь в догадках, как оно так вышло, то ли пытаясь понять, сколь сильно я отличаюсь от настоящей урождённой адары. Люсьен постарался объяснить, что вот оно вышло как вышло, независящее от меня настоящей, него и прочих переменных, вольно и невольно втянутых в эту историю. Нам всем остаётся принять то, что есть, и строить дальнейшую свою жизнь с учётом этих непреложных фактов, сомнению и обжалованию не подлежащих.
Взад нас с Феодорой не поменяешь. С каждым днём я всё сильнее увязаю в новом мире и его реалиях, обзавожусь связями, знакомствами и прочими якорями, что удерживают на одном месте не только адар, но многих обычных людей. Если я вдруг вот прямо сейчас домой вернусь, что будет если не с Филиппом, то с Люсьеном? Что с ним станет делать настоящая Феодора? Если, как говаривала когда-то Ярен, я неосознанно плету новую сеть, то сможет ли Федя с новой этой сетью соединиться? Не думаю. Назад пути нет, как ни барахтайся.