Нарисованная смерть (Глаза не лгут никогда)
Шрифт:
Она тщательно вытерла гладкие, блестящие иссиня-черные волосы, провела дезодорантом по безупречно выбритым подмышкам и в нужных местах побрызгала ароматической эссенцией, сотворенной специально для нее в дорогой парфюмерии на Канал-стрит.
Затем наложила макияж, немного ярче обычного, и прошествовала из ванной в гардеробную. Там надела черное вызывающее белье и новые чулки на резинках, которые предпочитала колготкам не только потому, что они возбуждающе действуют на мужчин, но и потому, что они несравненно удобнее и практичнее.
Удобнее в том
Из множества висящих в шкафу нарядов Шандель выбрала маленькое черное платьице, которое соответствовало ее нынешним замыслам и удачно подчеркивало тонкую фигуру и длинные ноги.
Уже одетая, она позволила себе вторую дозу коки и собралась звонить Рэндалу, но тут услышала нежное чириканье домофона.
Кто бы это мог быть в такое время?
Квартира напрямую сообщалась с охранным агентством, поэтому она без страха отпустила после обеда всю прислугу, чтобы никто не мешал ее встрече с адвокатами.
Шандель подошла к маленькому видео, для удобства расположенному прямо в спальне, и на экране высветилось лицо звонившего у лифта огромного мраморного холла Стюарт-Билдинг.
Она удивилась, узнав нежданного гостя, да еще в таком странном виде. На голове у него был капюшон спортивной куртки. Они давно не встречались, и сегодня Шандель была вовсе не расположена к такой встрече, несмотря на то, что этот человек много для нее значил.
Из микрофона донесся слегка искаженный голос:
– Привет. Это ты, Шандель?
– Да, я. Чего тебе?
Резкий, неприветливый тон, казалось, совсем не смутил человека, чье лицо маячило на светящемся экране. Он даже слегка улыбнулся ей в ответ.
– Впусти меня, пожалуйста. Я на минутку.
– Что за срочность? Мне надо уходить.
– Я тебя не задержу. У меня новости, которые наверняка будут тебе интересны.
– Ну поднимайся. Сейчас я спущу тебе лифт. Ничего не нажимай, я все сделаю сама.
Пересекая тысячу триста квадратных метров своего жилища на пути к лифту, Шандель недоумевала: что же такое неотложное заставило его прийти к ней в столь поздний час?
Тем более после долгого перерыва.
И одет так странно – должно быть, бегал в Центральном парке и, увидев ее дом, решил заглянуть.
На пульте дистанционного управления Шандель нажала кнопку, открывающую двери лифта на первом этаже. Лифтом можно было управлять либо сверху с помощью пульта, либо снизу – набрав буквенно-цифровой код.
Она ждала его и думала, как бы поскорее спровадить. Впрочем, нельзя сказать, что ей совсем неприятно его видеть. Она попыталась взять себя в руки и оставаться спокойной, хотя от встреч с этим человеком всегда испытывала какое-то извращенное, садистское удовольствие. Шандель ощущала его и в первую минуту знакомства, и потом, всякий раз, когда оказывалась в его обществе. Ей всегда нравилось наблюдать за людьми незаметно, знать о них то, чего другие не знают, и в случае чего навязывать им свою волю, пользуясь их беспомощностью.
А сама подчинялась только
Если б он знал…
Шандель успела на секунду заскочить в спальню и еще нюхнуть кокаину.
Шорох раздвижной двери лифта застиг ее на середине гостиной. В кабине, озаренный льющимся сверху светом, стоял человек. Он действительно был в спортивном костюме, с натянутым на голову капюшоном, руки глубоко засунуты в карманы.
Он шагнул к ней, и высокая худая женщина в коротком вечернем платье впервые почувствовала, каким холодом веет от его улыбки.
– Здравствуй, Шандель. Извини, что побеспокоил. Но я в самом деле долго тебя не задержу.
Как по заказу, тучи, целый день сторожившие Нью-Йорк, разразились грозовым ливнем. Сверкали молнии, грохотал гром, мощные капли, перелетая веранду, с визгом били в стекла.
А человек продолжал двигаться ей навстречу. Остановившись перед ней, он вытащил руку из кармана. Шандель подумала, что он хочет обменяться с ней рукопожатием, но вдруг с ужасом заметила зажатый между пальцев пистолет.
Она завороженно глядела в черную дыру ствола и не заметила, как улыбка сошла с лица гостя, не уловила едкой насмешки в голосе.
– Всего одно мгновение. Правда, для тебя оно растянется на целую вечность.
Он выдержал паузу. Голос его внезапно сделался мягким, бархатным.
– Моя прекрасная Люси…
Шандель Стюарт вскинула голову, но так и не успела понять, что в его взгляде был тот же самый свет, какой она увидела в глазах отца на смертном одре.
В ушах Шандели грянул еще один громовой раскат, а сверкнувшая молния отбросила на стену тень безалаберной женщины в миг ее смерти.
18
В кромешной тьме хлестал дождь.
Стоя у окна, выходившего на Шестнадцатую улицу, Джордан глядел на капли, вертикально падавшие с неба на город, в котором толком и неба-то нет. Дождь заливал все огни и все чудеса Нью-Йорка, не принимая в них участия: ему суждено было утечь в стоки и стать водой второго сорта.
Джордану вспомнился один старый фильм с Эллиотом Гулдом. Там был такой кинематографический трюк: на титрах герой идет вперед по оживленной улице, а все остальное – машины и люди – движется назад, как будто пленку прокручивают от конца к началу.
Точно так же он ощущал себя в эту дождливую ночь.
Джордан не знал, правильна ли выбранная им методика розыска, но был уверен, что окружающие его люди идут в противоположном направлении. Он поневоле думал о себе как об инородном теле в контексте, что уже стал ему чужим.
Потоку жизни совершенно не важно, кто плывет по, а кто против течения.
Он оторвался от окна и подошел к столику перед диваном. Взял пульт и включил телевизор. На круглосуточном канале шла передача «Айуитнесс-Ньюс». Показывали репортаж, снятый днем. На переднем плане вещал репортер с микрофоном в руке. За его спиной сквозь стеклянную стену аэропорта просматривались самолеты и блестящая от дождя взлетно-посадочная полоса.