Нарисованная смерть (Глаза не лгут никогда)

Фалетти Джорджо

– А как тебе этот Рэндал Хейз?

– Наружку за ним, конечно, надо было пустить, но вот увидишь, ничего она не даст. Он из той же породы, что и Лафайет Джонсон.

– Черт возьми, чего только люди не делают ради денег.

Джордан покачал головой и некоторое время смотрел на рояль, еще хранивший память о смертном концерте, коему он только что был свидетелем.

– Похоже, в данном случае деньги большого значения не имеют. Жизнь – странная штука, Джеймс, ей-богу, странная.

У Буррони опять возникло ощущение, что Джордан Марсалис разговаривает сам с собой.

– Хочешь верь, хочешь не верь, но

после всего, что мы от него услышали, я почти уверен, что Рэндал Хейз любил Шандель Стюарт.

Детектив недоверчиво обернулся к Джордану.

Тот стоял посреди гостиной, перед огромным полотном на стене и смотрел на «Плот Медузы», словно только сейчас осознал, что на нем появился новый пассажир.

20

Несколько полицейских вошли в лифт с картонными коробками, полными вещдоков. Эксперты перерыли всю квартиру и собрали все, что могло представлять интерес для следствия. Это были повседневные вещи, фрагменты жизни, независимо от их цены. Ежедневники, календари, дискеты, DVD и прочие атрибуты, способные раскрыть тайну нелепой жизни, а может быть, и столь же нелепой смерти.

Рация на поясе у Буррони два раза пискнула. Джеймс отцепил ее и поднес ко рту.

– Детектив Буррони.

Джордан немного отстал и услышал только помехи и несколько слов, прорвавшихся сквозь некачественный микрофон.

– Ладно, мы спускаемся.

Буррони повесил рацию на место и оглянулся на Джордана.

– Прибыл начальник охраны Стюарт-Билдинг. Будешь с ним говорить?

– Нет, ступай один. А я задержусь тут на минутку, если ты не против.

Буррони кивнул. Он хотя и не до конца понимал, но принимал методы Марсалиса. Чутье ему подсказывало, что тут не просто опыт и природная склонность, а настоящий талант. Теперь ему было ясно, что свою славу Джордан снискал отнюдь не благодаря родственным связям. Трудно сказать, кто больше потеряет от его ухода из полиции – он или полиция. Детектив вошел в лифт и, пока двери бесшумно не закрылись, продолжал глядеть на погруженного в свои мысли Джордана.

Джордан остался один в квартире, ожидая, что она заговорит с ним. По горячим следам на месте преступления что-то непременно витает в воздухе – какой-нибудь невидимый знак, который нельзя снять вместе с пылью, отпечатками и прочими следами, имеющимися в распоряжении экспертов научно-технического отдела. Джордан нередко ловил такие знаки, и всякий раз при этом его охватывал озноб. Смерть – тщеславная особа, она не упустит случая сорвать последние, заслуженные аплодисменты. Он хотел поискать такой знак и в мастерской Джеральда, но не удалось: слишком много народу, слишком много личных воспоминаний.

В той обстановке дом Джерри Хо не сказал бы ему правды.

А тут он спокойно, без спешки, призывая на помощь логику, вопреки всякой логике вновь дошел до кабинета, где они допрашивали Рэндала Хейза. По дороге заходил во все комнаты и слушал сообщения дома, историю крайней нищеты духа там, где все вопило о богатстве, скуке, болезни и проигранной битве против всего мира. После нескольких минут праздношатания он добрался до кабинета, где Хейз поведал им о тайной жизни мисс Стюарт.

Джордана что-то укололо в беседе с телохранителем, но он никак не мог вспомнить – что. Вот почему

вернулся сюда в ожидании ответа, который мог расслышать только он. Вошел, уселся в то же самое кресло и обвел глазами комнату.

За спиной стеллажи с книгами. Слева громадное окно-дверь, выходящее на освещенную городскими огнями веранду. Прямо перед ним, на стене, за письменным столом – Мондриан с его четкими линиями, геометрическими плоскостями и цветами спектра. По обеим сторонам от стола такие же точно стеллажи, как и на противоположной стене. На стеллаже слева…

Вот оно. Джордан поднялся и подошел рассмотреть четыре тома в темно-вишневом переплете, стоящие на уровне его глаз. На обложке логотип и под ним буквы в золотом тиснении.

Вассар-колледж, Покипси.

Он знал этот колледж. До конца шестидесятых это было женское учебное заведение, составлявшее вместе с другими шестью некий закрытый пансион благородных девиц под названием «Семь сестер». Колледж для самых-самых, плата за обучение не меньше ста тысяч в год. Впоследствии для равновесия открыли такое же заведение для мальчиков, затем объединили их. Преподавали в колледже только творческие дисциплины: литературу, изобразительное искусство и прочие.

Джордан вытащил один том и открыл его. Это был ежегодник с фотографиями всех слушателей режиссерского курса. Он перелистывал мелованную бумагу, пока не нашел нужную фотографию.

С блестящей страницы на него без улыбки смотрела Шандель Стюарт, гораздо более молодая и гораздо менее холеная, чем там, в гостиной. Темные, чуть навыкате глаза – по ним сразу угадывается тяжелый характер – под очками, надетыми, видимо, только для того, чтобы придать их обладательнице интеллектуальный вид. Джордан невольно сравнивал этот облик с тем, который отпечатался у него в мозгу: те же застывшие, широко раскрытые, обездвиженные клеем, ослепшие от смертельной вспышки глаза.

Его внимание вдруг привлекло нечто в самом низу фотографии.

Он взглянул и остолбенел.

К груди Шандели был приколот значок. Такие жестяные значки были в моде в середине семидесятых. На белом фоне – безошибочно узнаваемая графика Чарльза Шульца.

Графический портрет Люси.

Такого ощущения в голове и во всем теле Джордан не испытывал уже давно. Возбуждение ищейки, взявшей след, или триумф дрели, просверлившей стену, чтобы впустить луч света.

Он никому об этом не говорил, но в глубине души был убежден, что каждый сыщик, выслеживающий преступника, делает это прежде всего для самого себя; мотивы торжества правосудия – не более, чем предлог, а истинной целью сыска является именно это ликующее ощущение, сродни наркозависимости.

Он не раз задавался вопросом: не испытывают ли такое же ликование убийцы, на которых он охотится, в кровавый миг преступления. И не есть ли он сам потенциальный убийца, лишь по воле случая напяливший форму.

Он достал мобильник и набрал прямой номер брата в Грейси-Мэншн. Кристофер ответил сразу – значит, уже проснулся. Или еще не ложился.

– Слушаю.

– Крис, это Джордан.

– Ну наконец-то. Как там?

– Плохо. Я в квартире Шандели Стюарт.

– Знаю. Что скажешь?

– То же самое. Тот же почерк, что и с Джеральдом. Убийца приклеил ее к роялю в позе Люси, одной из героинь «Мелюзги».