Нарисуем, будем жить
Шрифт:
— Ё-моё, — разочарованно протянула я. — Так ее срочно замуж надо отдавать иначе она хорошую традицию загубит на корню. Ты как, Риксон, готов взять в жены самую красивую модницу Столицы?
Ну, и самую наглую к тому же.
— Я художник, — парень выгнул грудь колесом, — и люблю красоту, застывшую в камне или на холсте.
Зирель мне нравится внешне, но как понять хочу ли я на ней жениться? Поделись опытом, замужняя женщина.
— Легко, — с видом сто лет прожившей в браке, хотя прошло всего два дня, улыбнулась я не знающему жизни мальчишке. — Просто представь, что остался с этой девушкой один на один
— Да я чокнусь! — воскликнул парень. — Она, небось, только о нарядах разговаривает и никогда не замолкает. Нет, лучше я ее просто нарисую. Красиво, молчаливо и можно завесить простынкой, если любоваться надоест. Слушай, а ты с Коршуном…
— А мы с Риннардом совсем не поэтому не воспользовались положенными выходными, — я задорно улыбнулась и подмигнула. — Просто мы очень любим свою работу!
Не признаваться же, что Федя велел пахать.
Моя удивительная попаданская судьба, сделав крутой вираж, закрутила очередной виток. Кто-то ассоциирует свою жизнь в виде полос разного цвета, а я представляю спираль, растущую по возрастающей вверх. Дома она состояла из нескольких пружинок: школа, институт. А в этом мире витки размашисто взвивались вверх исходя из очередных мелких достижений: временная крыша над головой, знакомство с Федей, работа в редакции, самостоятельность и наконец, апофеоз -
замужество.
Что бы семейная жизнь была как можно комфортней, мы с Рином обсудили некоторые детали, уточнив вкусы и предпочтения друг друга. Хорошо должно быть всем. Утром я с удовольствием делала нехитрый завтрак в нашей шикарной кухне, и мы разъезжались в разные концы города каждый на свою работу. В обед встречались или не встречались — по обстоятельствам. Ужинали в ресторане, иногда у тетушки Тильды, иногда я сама с удовольствием готовила. В общем, все максимально без конкретных обязательств. Я старалась жить, как пишу, как хочу. Риннарда все устраивало, а леди Ардана хваталась за голову (графиня не должна самолично варить супы!) и пыталась навязать кухарку. Но я обещала Феде, что он не будет прятаться. Нам хватало старенького глуховатого и подслеповатого дворецкого дядюшки Матиса присматривающего за домом в отсутствие хозяев.
Каждый день, входя в шикарную гостиную, расположенную на первом этаже нашего дома и никак не востребованную, я не уставала восхищаться. Музей! Ни пылинки, ни соринки, все на своих местах. Обжит более-менее у нас был только второй этаж и кухня, но за уборку отвечал фликус и никогда не пренебрегал своими обязанностями, облетая все помещения как Мороз-воевода владенья свои. Мы не забывали хвалить мальчишку, а он требовал соблюдать условия и приносить деньги для вклада в математику. Да чем бы дитя не тешилось!
Свекровь поначалу не сильно вмешивалась в жизнь сына, но со временем осмелела и решила наставить невестку на путь истинный. Но не на ту напала. Я уже привыкла сама рисовать свой дом. Я
его практически нарисовала, обговорив с мужем совместный быт, и предложенные леди Арданой приемы аристократов не вписывались в мой личный проект. Риннард полностью поддерживал меня в этом, тоже не являясь любителем бесцельного времяпровождения.
— Ты не понимаешь, Яра! Ты теперь графиня и должна устраивать приемы! — нервно заламывая руки, доказывала мне мать мужа, меряя шагами
— Наверное, у тех, кто не работает и кому заняться нечем, — парировала я, мыслями уже находясь в своей спальне. Меня там соавторы ждут, писаку разогрели.
— Тебе совершенно не нужно работать, — открыла глаза на происходящее свекровь. — Ты теперь замужняя леди.
— А если работа интересная? Леди Ардана, признайтесь, вы устраиваете приемы от скуки ведь так?
Собираете всех скучающих и культурно сплетничаете. Еще и кормите всю эту толпу. А скажите, есть что-нибудь в вашей жизни, что вам по-настоящему интересно? Вышивка, рисование там… не знаю…
музицирование… Ну хоть что то…
Я недовольно поморщилась. Сейчас скажет, что ни к чему у нее душа не лежит и будет мозги приемами выклевывать. Коршуниха, блин. Но женщина неожиданно закусила губу, кинула на меня загадочный взгляд и, подойдя почти вплотную, призналась, покраснев до ушей:
— Знаешь, Яра, я иногда пишу стихи. Они как-то сами в голове появляются. И я записываю, записываю, но никому не говорю об этом. Это как тайная страсть что ли. Но иногда так хочется кому-нибудь признаться или почитать, а я не могу… Боюсь обсмеют или … не говори никому, пожалуйста.
— Отлично! — обрадовалась я и потерла ладошки. — Леди Ардана, если стихи хорошие, то их можно печатать в нашем журнале!
— А как узнать хорошие или нет? — леди вперилась в меня взглядом полным надежды.
— Ну как? Сравнить с другими, разумеется, — я встала в позу лектора и вдохновенно выпалила четверостишье, которое сочинила еще в десятом классе. Из раннего как говорится: Желтая роза символ разлуки, Красная роза — символ любви! Желтую розу дари ты той сс… леди
Красную розу ты мне подари!
Леди Ардана расхохоталась как девчонка и смущенно замахала на меня руками.
— Ой, не могу! Ну это же… нет-нет… Хотя оригинально, конечно, ничего не скажешь. Я… нет-нет. У
меня… Ну вот послушай.
Женщина глубоко вздохнула, прикрыла глаза и начала выразительно декламировать томным чувственным голосом:
Мне не жалко для вас добрых слов,
Если станут они эликсиром И целебным бальзамом прольются, Наполняя надеждой и силой…
Я слушала затаив дыхание. Лицо блондинки разгладилось, озарилось мечтательным светом, слова мягко складывались в гармонично зарифмованные строчки, создавая музыку стиха. Да свекровь у меня реально поэтесса! Ей просто необходима поддержка редакции. В лепешку разобьюсь, но мать твоя, Риннард, увидит свои стихи увековеченные типографским шрифтом! И забудет о приемах! И о невестке заодно. Творчество затягивает, а оцененное по достоинству затягивает вдвойне.
— Замечательно, леди Ардана! Пришлите мне несколько ваших творений, подсуну их лорду Фартону, и если ему понравится, то обязательно откроем поэтическую колонку. Договорились?
И пусть только попробует не понравиться! Сверну газетку трубочкой и устрою грандиозную «тыдыщ! дискотеку!». Или я не Инорисс Мирроу?
— Хорошо, Ярочка, — зарделась свекровь, — только никому не говори что это мои стихи, пожалуйста, прошу.
— Никто не узнает, не волнуйтесь. Даже сам лорд Фартон, обещаю. Вы главное придумайте красивый псевдоним, и это будет нашей страшной тайной. Только между нами девочками.