Нарисуем
Шрифт:
Так что друг мой, как всегда, преувеличивает. Наверняка тесть его не бросил, пристроил в какие-нибудь инструкторы-консультанты, и, как произошло с некоторыми, кому повезло, Пека постепенно «возмущенно разбогател», продолжая при этом проклинать новые порядки, коррупцию и воровство… лишь в своем конкретном случае этого не замечая или называя это как-то иначе, более уважительно… Да, злость теперь порою захлестывает меня! Годы… А теперь он, даже не поинтересовавшись, как я-то живу, повелел приехать «спасти его». Вопрос: кого еще надо спасать?.. Замотал меня перелет!
– Вот они! Вот они! – пронеслось
И хотя уже горело табло и все были пристегнуты, потянулись к иллюминаторам… А вот и «они»! Поле с посадочными полосами, а на краю, как ядерный взрыв, – черные, скукоженные, нагроможденные друг на друга коробки – те самые гаражи. Это какой же был взрыв, если железо скукожилось и обуглилось?
– Со всего города гаражи сюда согнали, – глухо, словно сквозь вату, чей-то голос проговорил.
Уши болят, заложены. Опускаемся. В аккурат туда! Схватился за подлокотники, откинулся…
– Тоже в основном с курортов летели, – тот же голос. Что за доброхот?
Удар! Покатились, подпрыгивая. Глухие овации летчикам… Хотя и те пассажиры, говорят, поаплодировать успели… Стоим. И все сразу загомонили весело – хоп хны!
И прямо уже у летного поля – рекламные щиты. «ООО Белое Безмолвие». Сосуд совершенной формы, якобы изо льда, а внутри него живое человеческое сердце. Новый взлет похоронного дела. Вип-могила. Красота! Похоже – это суперкладбище все же пробили тут. А когда у нас что-то немыслимое не проходило? Это запросто! Только простое – никогда. Странные лайнеры без окон. Но со знаками Италии, Греции, США. Аэрокатафалки. Еще реклама: «Дешевле только повеситься! Евроремонт навсегда!»
Как-то все в наши дни слишком надеются на передовые технологии, даже и я, профан. Почему-то тупо надеялся, что раз сообщил в трубочку: лечу, – значит, мобильник дальше сам все разрулит. А он ведь сам по себе не пашет, не сеет и даже не рулит. И тем не менее многие уже живут в нем и как бы ни о чем больше не думают.
И я туда же – выйдя в зал встреч, включил аппарат и требовательно уставился в его харю. Ну, давай!.. Ничего он не выдал. Перенадеялся я на современные технологии. Теперь уже никто никого не встречает. Передовые технологии заменили жизнь.
Вон и элегантная дама в накинутой шубке, сидя в кожаном кресле, поставив на стеклянный стол ноутбук, что-то доверительно ему сообщает, совершенно при этом не глядя по сторонам. Все в ящике! Эта красавица и есть символ времени, Рабочий и Колхозница в одном лице.
Да-а, вымахали аэропорт! Лучше бы – полосу. Мрамора не пожалели. Сэкономили почему-то на бетоне, а на мраморе – нет. Если на минуту отвлечься, а потом вдруг поднять глаза – можно не врубиться, не сразу понять, в каком именно аэропорту мира находишься. Одинаковы все. Пока я тут мечтал, еще несколько рейсов приземлились. Вот седые, прямые, как палка, европейцы. Вот шумною толпою зулусы прошли. Кстати, и в других красивых аэропортах тоже не раз приходилось искать встречающих, а то и самому добираться по незнакомой земле. Как-то уже привык, что какая-то ниточка в хаосе существует – научился ее ловить. Ну, передовые технологии, выручайте! Если Пека звонил мне по мобильнику, то тут должен был сохраниться его номер… Безуспешно искал. Потом тупо сидел смотрел телепередачу: «Старимся по новому». Нет, мне рано еще. Точнее,
– А, привет. – И снова она вернула внимание ноутбуку. Ну что ж, для эпохи передовых технологий – нормальный уровень эмоций… И вдруг сдернула очки и, глядя на меня, нежно заулыбалась. Дождался все же. Но не я. За моей спиной стоял, сдержанно улыбаясь, седой поджарый джентльмен. Гуня! Главное, видел его среди прилетевших, но не опознал в толпе других поджарых джентльменов. Года…
Энтузиазма моего они как-то не разделили. Наоборот, по-джентльменски сдержанно сперва удивленно глянули на меня, потом – друг на друга. «Этот-то зачем?» Картина кисти передвижника: «Явление колдуна на деревенскую свадьбу». Общая неловкость. Не грубость, боже упаси, как это в другую, менее просвещенную эпоху могло быть… всего лишь заминка.
– По делам?
Надо было сказать: «по глупости». Вот это было бы верно. Думал, проходят десятилетия, а все по-прежнему жадно любят тебя? Хотя ты ни хрена для этого не сделал… Я тоже сдержанно кивнул. Я как все.
– Литературные делишки, – обобщенно сказал. А если не обобщенно: Пека – мой сюжет! Но об этом ни слова. – Да, кстати, как Пека? – поинтересовался вскользь, просто из вежливости… но для нее это, видимо, минное поле!
– Пека? – Инна остановилась и с прежним грозным недоверием глянула на меня. Но лишь холодную вежливость прочла на моем лице. Научился! – Что Пека? Для него сделано все, что можно сделать в этих обстоятельствах.
Грозная формулировка! В каких обстоятельствах? Но если начну клонить в эту сторону, чую – вспылит и бросит. И я опять тут один.
Грациозно шел рядом с ними. Но в сознании Инны, несмотря на высокие технологии, подвластные ей, постепенно проясняться стал и мой образ из далекого прошлого.
– Слушай, – произнесла вдруг, – если вы с Пекой опять тут затеете какую-то бузу, то вылетишь отсюда, как пробка, кем бы ты там ни был на сегодняшний день!
Вот это правильная добавка – на сегодняшний день. Вот теперь Инну окончательно узнаю. Напористая, но осмотрительная.
– Ну не знаю. Если время найду – надо бы повидаться, – вежливо произнес я. Если она боится насчет бузы, значит, верит еще в наши силы… а не преувеличивает ли их?
Вроде успокоилась.
– Тебя куда-то подбросить?
– Да, в отель.
Знай наших! Уж в фойе отеля меня точно запустят… а там поглядим.
Невозмутимости надо у Гуни учиться. С момента встречи слова не проронил. Словно забыл начисто, «как это будет по-русски». И лишь у самой стеклянной двери прокололся, спросил:
– Машина твоя в гараже?
Глянула на него в гневе: «Не знаешь про гаражи?»
Тоже остолоп! Я даже обрадовался. Теперь два остолопа у нее на руках. Точнее, три.
– Ваньку не уговорил? – вдруг спросила его Инна.
Сердце мое рухнуло! Ванька? Внук?!
– А что я мог сказать ему? – капризно произнес Гуня.
Действительно, что тут сказать?
Катафалк все тот же, с которым мы «целовались» тогда. Интересно, и водитель тот? Надо будет принести ему свои самые искренние оскорбления… Водитель – женщина. Оскорбления отпадают.