Нарисуй меня
Шрифт:
— Сядь. Нам надо поговорить.
— Что ты с ней сделал? Она жива? Ты…
Ксения зашевелилась, застонав, хочу помочь ей подняться, но меня отпихивают в сторону.
— Вечно ты не вовремя! — Дугин покачал головой и вытащил из кармана миниатюрный шприц. Никогда таких не видела.
— Ты что делаешь?
Я не успеваю помешать, он что-то вкалывает Ксении, и та сразу же замолкает.
— Сядь, Марина, сядь.
Голос чужой, я не узнаю насмешливого Дугина — передо мной собранный, хладнокровный и очень опасный незнакомец.
—
— Это ты лучше нее играл в шахматы, верно?
Он усаживается в кресло, в котором так любит сидеть Макс. Снова качает головой, молчит, эта тишина убивает, я не понимаю, что он сделает через мгновение. А потом поднимает взгляд на меня.
И улыбается.
— Я был лучшим, Мариш. Всегда! Может, все-таки поднимешься с пола? Холодно, поди?
Я лишь ближе подвигаюсь к Навроцкой, она жива, точно, я слышу ее дыхание. Снотворное? Он ее усыпил?
— Ну как знаешь.
— Макс тебя в порошок сотрет, он ведь не болен раком! Ксения права, все подстроено, да?
— Ксения — она не меняется, и на кой вылезла сегодня? — Денис завел руки за голову и устроился в кресле поудобнее. — Пришлось импровизировать.
— Когда Максим узнает…
— Максим не узнает, — жестко обрывает Дугин. — Максим сейчас несется на всей скорости прямо к своему логическому концу, кстати, думает, что тебя спасает. Знаешь, что это?
— Телефон? Что значит спасает? Он сюда едет?
— Все-таки Ксюша намного тебя умнее, быстро сообразила. Это не просто телефон. — Денис подбросил в руке черный прямоугольник. — Это точная копия твоей трубки, даже ПИН тот же. Здорово, да? Так вот, Генварский уверен, что тебя Ксюха похитила, мести жаждет. Как думаешь, почему ты до него дозвониться не можешь?
— Что? Куда он едет? Что ты с ним сделаешь?
— Я? Да я вообще ни при чем. — Он разводит руками. — Это все она, сумасшедшая!
— Она не сумасшедшая!
— Психиатрический диагноз у нас — это клеймо, Марин. Никто не будет разбираться. — Он равнодушно кивнул. — Ты же сама поверила, что это Навроцкая наняла сестричку.
Предательство сестры отдается глухой болью. Острую я уже не могу чувствовать.
— Она сама верит в то, что выполняла распоряжения Навроцкой. С твоей сестрой было легко договориться. А с тобой, а, Марин? Будем договариваться?
— Где Максим? — Голос дрожит, вот-вот зареву. — Где он?
— Максим — самая слабая фигура в этой партии, Маришка, — ласково говорит Денис. — Максиму надо было оставаться в своем Берлине три года назад и не забирать то, что мое. Ты влюбилась в ходячий труп. Но это пройдет.
Псих! Больной псих!
Он сидит расслабленный такой, но я знаю, стоит мне шевельнуться, как он отшвырнет меня, словно котенка, да еще и накачает какой-то дрянью, как Ксению.
— Полина должна была влюбить Макса в себя, верно? Чтобы он плясал под ее дудку?
— Знаешь, я, когда увидел тебя
— Подонок!
— Да, извини. — Он шутовски мне поклонился. — Ты справилась лучше, Макс ведь уже написал завещание. На тебя, кстати, жаль, не успели пожениться. — Он снова зло посмотрел на Ксению. — Полина зря вчера проболталась, не ожидал. Пришлось ускориться.
— Откуда… Львов?
— Очень любит деньги, — подхватил Дугин, явно обрадовавшись, что я догадалась. — Таким, как он, не надо отказывать, Марин. Твоя ошибка.
— Куда едет Максим? — снова повторяю как заведенная. — Что ты ему наплел?
— Неправильный вопрос, — он явно издевался. — Задай другой.
— Ты болен, Денис, это по тебе психушка плачет, а не по ней. — Я кивнула на спящую Навроцкую.
— А вы думали на Грина, верно? С ним хорошо получилось. Даже не знал, кому квартиру свою сдавал. Я платил за твою сестру, когда в больнице оказалась, Мариш, я, но все думали на Алекса. Тоже пешка, мнящая себя ферзем.
— Шахматы… эти картины…
— Я рисовал, да! — Он упивается собой! Почему я раньше этого не замечала? Да никто не замечал. Максим же доверяет ему. — На первом курсе на спор копировал манеру. Понравилась моя картина у Голованова?
— Как он мог не понять, что это ты?
— Рука мастера. — Он снова шутовски поклонился. — Все это создавало правильную атмосферу, напряжение, если можно так сказать. Ты ведь ощущала присутствие Ксении, верно? И не только ты. Так что не слишком завтра все попадают в обморок, когда узнают, что она подпалила еще один дом. Не смогла простить продажу компании, ну и новую любовь.
Что? В голове ничего не укладывается.
— Я же был правой рукой Андрея, Марин. — Дугин снова качает головой. — Но он был аккуратным, я только после его смерти наткнулся на интересные счета. Представь мой шок, когда я узнал, что Ксюша жива. Думал, кукухой поехал. А сегодня за тобой следили, Мариш. Как только ты села с ней на скамейку, мне сообщили. И пришлось вот импровизировать.
Не хочу дальше слушать, но Дугин продолжает:
— Я думал их позднее свести, Ксюшу с Максом, все выглядело бы естественнее, чем сейчас, но что поделать? Надо было Андрею подальше прятать свою дочурку. И оставить бизнес мне… Я… не Ксюша, не Макс был с ней все эти годы, я терпел его самодурство, и что?!
Дугин встал с кресла и нервно заходил по мансарде. Телефон, которым он хвастался, остался лежать на сиденье.
— Так потому и не тебе оставил, что ты не смог, не смог сделать то, что сделал Макс. Ты не получишь этих денег! Что бы ни случилось с Максимом. А с ним ничего не случится, ты понял?