Нарком Берия. Злодей развития
Шрифт:
Насколько суд над Берией был юридически безупречным? Заместитель генерального прокурора Александр Звягинцев дает такую трактовку [37] этому процессу: «Включение в состав Специального присутствия генерала армии Москаленко, который не только арестовывал Берию, но и принимал непосредственное участие в следственных действиях, является грубейшим нарушением уголовно-процессуального законодательства и ничем не было оправдано. Почему Руденко не протестовал против этого — непонятно. Ведь если бы поручили эту функцию любому иному военачальнику — ничего не изменилось бы в судьбе Берии и его соучастников.
37
Звягинцев А. Г.
Видимо, это была прихоть Хрущева или кого-то другого из высших партийных бонз. Более того, после суда Москаленко принимал участие в расстреле Берии…
Чтобы один и тот же человек арестовывал, вел следствие, судил и приводил приговор в исполнение, — такого не случалось даже во времена «скорострельной юстиции» при Сталине!»
20 января 1954 года генеральный прокурор СССР Руденко доложил Хрущеву об обнаружении в архивных документах сведений о двойнике недавно расстрелянного Лаврентия Берии, а точнее, его тезки и однофамильца. Речь шла о том, что в официальной биографии наркома внутренних дел был эпизод с его арестом в 1919 году в Сухуми за революционную деятельность и последующим освобождением из тюрьмы в Кутаиси после ноты, предъявленной послом РСФСР в Грузии Кировым. Руденко нашел в архивах старое следственное дело, из которого выходило, что арестованный революционер, солдат 2-го пехотного полка, хоть и звался Лаврентием Берией, но отчество имел другое — Игнатьевич. Далее прокурор утверждал, что этот эпизод был включен в книгу «Верный сын партии Ленина — Сталина», изданную в 1940 году в Тбилиси, по инициативе самого наркома.
«Секретно
товарищу Хрущеву Н. С.
21 октября 1919 года в Сухуми были арестованы и преданы военно-полевому суду за участие в вооруженном восстании солдаты 2-го пехотного полка Н. Тодуа, Г. Чубинидзе, Б. Цомая, Н. Нозадзе и Л. Берия.
9 июля 1920 года полномочный представитель РСФСР в Грузии С. М. Киров обратился с нотой к министру иностранных дел грузинского меньшевистского правительства и на основании ст. 10 договора между Россией и Грузией потребовал освобождения из Кутаисской тюрьмы Николая Нозадзе, Ноя Тодуа, Георгия Чубинидзе, Баграта Цомая и Лаврентия Берия, осужденных военно-полевым судом к каторжным работам за участие в вооруженном выступлении в октябре 1919 года.
Используя этот документ, Меркулов в книге «Верный сын партии Ленина — Сталина», изданной в 1940 году в Тбилиси, безусловно с ведома Берия, фальсифицировал исторические факты и ложно утверждал, что С. М. Киров принимал деятельные меры к освобождению Л. П. Берия из Кутаисской тюрьмы.
В настоящее время документально установлено, что в ноте С. М. Кирова от 9 июля 1920 года за № 327 упоминается не Л. П. Берия, а Лаврентий Игнатьевич Берия — солдат второго пехотного полка, который подвергался аресту вместе с солдатами этой же части Н. Тодуа, Г. Чубинидзе, Б. Цомая и Н. Нозадзе.
Следственные документы на солдат Л. И. Берия и других хранятся в делах 421 и 424 фонда 142 Центрального государственного архива Октябрьской революции ГССР. Эти данные нами получены после осуждения Берия.
[п.п.] Р. Руденко
20 января 1954 г.».
Но для Лаврентия Павловича это уже не имело значения… 4 июня 1956 года Госдепартаментом Соединенных Штатов был опубликован полный текст доклада «О культе личности и его последствиях», который советский лидер Никита Хрущев прочитал на XX съезде КПСС. Этот съезд прошел в середине февраля 1956 года, и доклад о культе личности
После публикации доклада в США его текст был зачитан в эфире радиостанции «Свободная Европа».
Проблема реконструкции подлинной истории заключается в том, что для этого необходимы как ранее не использованные исторические документы (а не отрывки из них), так и «неотредактированные» воспоминания. С самого начала арест и суд над Берией стали орудием и способом борьбы за власть, в результате чего историческая поляна оказалась изрядно вычищена и превращена в благоустроенный сквер с насаженными историями-клумбами, подрезанными и подобранными по цвету и сорту. Появившиеся спустя десятилетия документы и свидетельства вызвали множество вопросов, при этом не давая возможности построить другую полноценную картину событий, поскольку они де-факто еще в то время были созданы самой заинтересованной стороной.
А попытки создать принципиально иную историческую картину плавно переходят в раздел альтернативной истории, поскольку в основном основаны на предположениях (даже выглядящих вполне достоверно), но не имеют под собой четких обоснований и не вызывающих сомнения исторических документов. Поэтому гипотезы о личной разведке Сталина и других суперзасекреченных спецслужбах, которые продолжали бороться с высокопоставленными злодеями уже после смерти Берии, наиболее ярко проявляются в романах. В качестве примера можно назвать вышедший в серии «Остросюжет» роман Елены Прудниковой «Последний бой Лаврентия Берии».
Почему-то точкой отсчета во многих подобных произведениях становится именно смерть Сталина и ее последующее расследование Берией. Хотя по смыслу такой точкой должно стать 3 или 4 марта 1953 года, когда Лаврентий Павлович получил назначение главой объединенного Министерства внутренних дел и госбезопасности, а также должность заместителя председателя Совета министров. Это был момент, когда элита договорилась и поделила власть. От этого и начинается отсчет нового этапа советской реальности.
Известна фраза Хрущева, брошенная вслед, когда Берия уехал с дачи Сталина в Кунцеве: «Он поехал брать власть». Но не выдает ли эта фраза как раз то, что существовало некое соглашение о дележе власти? Первым замом председателя Совмина, главой МВД и госбезопасности Берия стал именно с согласия Хрущева, Маленкова и прочих. Тогда в чем же заключалось взятие власти Берией, когда он поехал в Москву? Не оправдывала ли эта фраза Хрущева его дальнейший заговор, то есть нарушение некоего соглашения? И второе — Берия проявлял инициативу, тут и амнистия, и многое другое. Но ведь прежде чем инициативы были воплощены в жизнь и стали указами, они должны были быть одобрены прочими совождями. Или кто-то из совождей решил, что слишком много инициатив Берии — это нарушение «конвенции»?
Но почему тогда эти инициативы вообще проходили? А мог ли Лаврентий Павлович использовать МВД/ГБ против тогдашней верхушки Советского государства? Ведь реальных прецедентов перехода из одной сферы в другую почти не было. Они были только в регионах, когда сам Берия поднялся из госбезопасности к партийной власти. Но в масштабах СССР подобного не происходило. Чтобы оценить ситуацию, нужно смотреть не только на роль госбезопасности в стране, но и партийной иерархии — в самой госбезопасности и армии.