Наркотик времени
Шрифт:
— Зачем? — Она с ужасом посмотрела на него.
— Чтобы избавиться от всего этого. Пока один из нас…
— Я не буду больше транжирить деньги.
— Идет война. Людей убивают. Молинари болен и нуждается в медицинской помощи. Будешь ты транжирить деньги или нет…
— Но ты ведь сам попросился на эту работу? Помедлив, он произнес:
— Действительно, я сделал это сам. Упрашивал его со всем жаром, на который был только способен.
Теперь она взяла себя в руки; самообладание вернулось к ней.
— И сколько тебе будут платить?
— Много. И я буду продолжать получать жалование в ТМК.
— Можно
— Нет. Он это предвидел.
— Я всегда знала, что ты бросишь меня, когда ты наконец добьешься успеха. Ты всегда пытался отделаться от меня, с тех самых пор когда мы только познакомились. — Глаза Кэти наполнились слезами. — Послушай, Эрик, я боюсь, что этот наркотик, который я попробовала, сделает меня наркоманкой. Я ужасно беспокоюсь. Ты просто не представляешь себе, что это такое. У меня нет ни малейшего понятия, откуда он взялся, может быть с Земли, а может и с Лилистар. Что, если я не смогу остановиться? Что, если из-за твоего отъезда…
Склонившись, он обнял ее за плечи.
— Тебе следует держаться подальше от этих людей, я столько раз тебе это говорил… — Совершенно бесполезно разговаривать с ней; он отчетливо осознавал, что ждет их обоих. У Кэти было оружие, которое она могла использовать, чтобы вернуть его обратно. Без него она погибнет, связавшись со всеми этими Плаутами и Хастингсами; оставить ее — значит еще ухудшить ситуацию. Болезнь, которая впиталась в них за долгие годы, невозможно победить простым актом, который он задумал; только там, в марсианской Стране детства, он смог себя обмануть.
Он перенес ее в спальню и осторожно положил на кровать.
— Ах, — сказала она. — О, Эрик… — Она вздохнула. И все-таки он не мог. Этого тоже. Понурившись, он отодвинулся и сел на край кровати.
— Я должен уволиться из ТМК, — сказал он после паузы. — Ты должна с этим согласиться. — Он погладил ее волосы. — Молинари очень плох; можете быть, я ничем не помогу, но попытаться необходимо Понимаешь?
— Ты лжешь, — сказала Кэти.
— В чем? — он продолжал гладить ее волосы, но; уже чисто механически.
— Если бы это была настоящая причина, ты бы не отказался заняться со мной любовью сейчас, — Она застегнула платье. — Тебе наплевать на меня, — ее голос приобрел решительность. Ему был знаком этот. тихий, бесцветный голос. Всегда этот барьер, через который не пробиться. На этот раз он решил не терять время на бесплодные попытки, он просто продолжал поглаживать ее и думал: “Что бы с ней не случилось, это будет на моей совести. И она тоже это знает. Она лишена этого груза ответственности, и для нее это самое худшее. Никуда не годится, не способен заниматься с ней любовью”.
— Мой обед готов, — сказал он, вставая. Она села.
— Эрик, я отплачу тебе за то, что ты меня бросаешь, — Она разгладила платье, — Ты понимаешь?
— Да, — ответил он и пошел на кухню.
— Я посвящу этому всю жизнь, — сказала Кэти из гостиной. — Теперь у меня есть цель в жизни. Это просто замечательно, наконец-то обзавестись собственной целью, это возбуждает. После всех этих бессмысленных гадких лет с тобой. Я как будто заново родилась.
— Желаю удачи!
— Удачи? Мне не нужна удача, мне необходимо умение, и я думаю, что оно у меня есть. Я многое узнала, когда была под воздействием
_ Мне, — произнес он, — уже ничто не поможет.
Его слова прозвучали для него как эпитафия.
Он почти закончил собираться — и уже давно кончил обедать, — когда в дверь позвонили. Это был Отто Дорф со своим военным вертолетом, и Эрик хладнокровно направился открывать дверь.
Окинув взглядом квартиру, Дорф спросил:
— У вас была возможность проститься с женой, доктор?
— Да, — кивнул он. — Она уже ушла, Я один. — Он закрыл чемодан и направился с ним к двери. — Я готов. — Дорф взял второй чемодан и они пошли к элеватору. — Ей это не очень понравилось, — обратился он к Дорфу, поднимаясь вверх.
— Я не женат, доктор, — ответил Дорф. — Мне это незнакомо. — Он был корректен и официален.
В вертолете их поджидал еще один человек. Когда Эрик спустился по ступенькам, он протянул руку.
— Рад видеть вас, доктор, — Затем из полутьмы салона он объяснил: — Я Гарри Тигарден, начальник медперсонала при Секретаре. Очень рад, что вы к нам присоединились; Секретарь меня не предупредил, но это неважно, он часто действует импульсивно.
Эрик пожал протянутую руку, его мысли все еще были о Кэти.
— Свитсент.
— Как вам показалось состояние здоровья Молинари при встрече?
— Он кажется очень усталым. — Он умирает, — сказал Тигарден. Взглянув на него, Эрик спросил:
— От чего? В наше время, когда можно заменить любой орган,…
— Я знаком с современной хирургией, уверяю вас, — сухо ответил Тигарден. — Вы же видели, как он склонен к фатализму. Очевидно, он хочет был наказан за то, что втянул нас в эту войну. Тигарден помолчал, пока вертолет поднимался в ночное небо, Затем он продолжил: — Вам не приходило в голову, что Молинари организует наше поражение? Что хочет нашего поражения? Я не думаю, что даже самые яростные его политические противники когда-нибудь осмелились бы на такую идею. Причина, по которой я говорю вам это, заключается в том, что у нас нет времени. Именно сейчас, когда я разговариваю с вами, Молинари страдает от сильнейшего приступа острого гастрита, или того, чем вам больше нравится это называть. С того самого времени, когда вы отдыхали в Вашин-35, он не встает с постели.
— Внутреннего кровотечения нет?
— Пока нет. А может быть и есть, но Молинари просто не говорит нам об этом. На него это похоже. По натуре он очень скрытен. И никому не доверяет.
— Вы уверены в отсутствии злокачественных образований?
— Мы не смогли обнаружить ни малейших при-: знаков. Но Молинари не дает нам провести все анализы, которые нам необходимы. Слишком занят. Подписывание документов, составление речей, законопроектов для представления в ООН, Он пытается все сделать сам. Он просто не может делить свою власть. Когда это все-таки случается, он образует несколько перекрещивающихся организаций, которые тут же начинают конкурировать. Это его способ обезопасить себя. — Тигарден с любопытством посмотрел на Эрика; что он вам говорил в Вашин-35?