Наркотик

Багрянцева Светлана

— Ты температуру мерил?

— Да, недавно. Тридцать семь и четыре. Самая противная температура, от неё только хуже, скривился он.

— Что смотришь? — я взглянул на экран телевизора, висевшего на стене.

— Нашёл у тебя телеканал Индия. Показывают старый фильм с Раджем Капуром, — улыбнулся он, — Я посмотрел все фильмы с его участием, но этот не видел.

— Ты увлекаешься индийскими фильмами? — удивился я.

— Я вообще люблю фильмы о любви, да, индийские в том числе.

— Ладно, пойду готовить суп. Бульон, наверное, готов.

Так вот оказывается, какие фильмы любит смотреть Виктор. Слащавые мелодрамы. Что ж я даже готов посмотреть с ним парочку фильмов. Интересно, какие ещё тайны скрываются в этом мужчине. Я не собираюсь расспрашивать о

его жизни. Хочу открывать его для себя постепенно, так даже интереснее. А разочароваться в нём я вовсе не боюсь. В конце концов, я его люблю. Да, я буду любить его такого, какой он есть. Только вот предательство по отношению к себе точно простить не смогу. В ушах звучал старый добрый джаз. Люблю такую музыку. Она очень близка мне по духу. Я готовил обед, думая о том, как завоевать Виктора, теперь, когда он живёт рядом, очень тяжело будет не прикасаться к нему, не попытаться поцеловать. Я уже не раз это делал, но он отвергает меня. Я понимаю невозможно вот так сразу принять, что тебя любит парень. Это я в свои семнадцать лет смог принять себя таким как я есть. Помню, когда мне было шестнадцать лет, то впервые стали сниться эротические сны. В них никогда не присутствовали женщины. Всё время был секс мужчиной непременно старше себя по возрасту. Я просыпался после этих снов с мокрыми трусами и жуткими комплексами. Потом стал замечать, что залипаю взглядом на красивых мужчинах. Я год мучился, пытался найти что-то возбуждающее для себя в женщине и не находил. Даже снял один раз проститутку на свое семнадцатилетие. Я всегда был рослым и выглядел на пару лет старше, поэтому соврать, что мне восемнадцать не составило труда. Майя, так её звали, привела меня к себе. Но как только она разделась, спрашивая, почему я медлю, я позорно сбежал из её квартиры. С тех пор я понял, что ничего не изменишь. Нужно принимать себя таким, какой я есть. А ещё я стал постоянно замечать, что всегда смотрю с сексуальным подтекстом только на тех людей, которые гораздо ниже меня по росту. У меня и любовники все маленькие были. Когда вернулся из армии, то решился и обратился к дяде. Евгений Николаевич Совенко мой родной дядя по отцу. Он известный сексопатолог в нашем городе. К нему запись на несколько месяцев вперёд. Разумеется, меня дядюшка принял без очереди. Я знал, что он из тех врачей, которые не считают гомосексуализм болезнью, поэтому и обратился. Дядя меня выслушал, потом мучил разными вопросами и наконец-то выдвинул диагноз. Я был в шоке, но ведь моё пристрастие не может никому навредить и это радует. Дядя пообещал ничего не рассказывать родителям, чтобы не огорчать их. Наверняка мама и папа хотят внуков, а тут такое.

— Обед будет скоро? Что-то я проголодался. Можно предположить, что иду на поправку, — Виктор шаркающей походкой зашёл на кухню.

Ух, я бы его не услышал, если бы один наушник не выпал из уха. Я нарезал, хлеб и мне было тупо лень втыкать его обратно.

— Садись всё готово. Хотел тебя позвать, но ты пришёл сам. Почему тапки не надел? Я положил их у дивана.

— Я не люблю носить тапки даже зимой. Лучше шерстяные носки надену. Но они где-то в недрах баула запрятаны.

— Прости. Пообедаем, и я разберу твои вещи. А сейчас принесу тапки. Ты болен, поэтому не нужно ходить, босиком по холодному полу, — строго сказал я.

— Я не люблю ходить в тапках. И вообще не нужно мне указывать, что делать. Да я болен, но не смертельно. Сам разберусь, что мне делать, — ледяным голосом сказал он.

— Я просто хочу позаботиться о тебе, — обиженно сказал я.

— С одной из своих девушек я расстался именно из-за этого. Из заботы ко мне, она указывала, как мне жить, что одевать в той или иной ситуации. Стремилась даже одежду мне выбирать, когда я шёл за покупками. И ладно бы я надел на защиту дипломной работы шорты и майку алкоголичку, прилично я одевался. Но ей не понравился цвет моей рубашки. Якобы он не подходит к брюкам. А потом она выудила из своего кармана так ненавистный мною галстук и, с довольным видом повязала у меня на шее. Я почувствовал, как будто на шее затягивают удавку, а потом сказал ей, что мы расстаёмся.

Меня просто достали её вечные придирки и гудение над ухом. Витя, там прохладно надень шапку, ты простудишься. Витя, я же подарила тебе бейсболку, почему ты её не носишь? Витя, эта рубашка отстой, она тебе не нужна. Витя, если будешь носить чёрную одежду, это визуально увеличит твой рост. Не хочу ничего увеличивать. Не люблю чёрный цвет. Меня буквально тошнило от её заботы, и я не выдержал, — жестикулируя руками, поведал он.

— Хорошо, я постараюсь не указывать тебе. Не стой, садись за стол сейчас будем кушать.

Виктор присел на маленький диванчик, но вдруг у него в кармане раздался звонок телефона.

— О-о-о, только этого не хватало, простонал он и принял вызов.

Дама, которая позвонила, разговаривала так громко, что я невольно всё слышал.

— Витя, здравствуй. Ты почему мне так долго не звонил?

— Привет, мама. Я был занят, — Виктор закашлялся.

— Ты что там заболел?!

— Ничего страшного, ма, немного простудился.

— Так, я беру отпуск за свой счёт и немедленно вылетаю к тебе. Кто же там за тобой ухаживает, маленький?

— Мам, не надо приезжать. Я лечусь, честно. К тому же взял больничный. За мной есть, кому ухаживать, — раздражённо сказал Виктор.

— Ха, кто это о тебе так позаботится, кроме мамочки? Не эта же сисястая мымра, которую ты выбрал? Вот заодно и познакомимся. Я ещё подумаю, подходит она тебе или нет.

— Мам, прости, мне некогда. Меня обедать зовут. Не надо приезжать. Позаботься о беременной Ире. Так будет лучше. Пока. Я ещё позвоню, — Виктор сбросил вызов.

Я стоял ошарашенный. Так вот откуда у него такая не любовь к чрезмерной заботе.

— Всё слышал да? Мама всегда орёт в трубку как полоумная, а ещё каждый день звонит и уговаривает вернуться домой. Я люблю маму, но это так достало. Ещё сейчас позвонит, а то и действительно купит билет на самолёт. Тут лететь всего час. Ну, что я говорил, — Виктор ткнул пальцем в лежащий на столе мобильник.

На экране высветилось «мама», но он не спешил брать трубку. Тогда я взял инициативу в свои руки. Схватил телефон и ответил на звонок.

— Ты что творишь, Август?! — крикнул Виктор и попытался отобрать телефон.

— Здравствуйте, мама, — сказал я, включив громкую связь и подняв телефон над головой.

— Ты кто такой, где мой малыш?! — завершала она.

— Во-первых — Виктор обедает. Во-вторых — я не сисястая дама, а парень, но неплохо за ним ухаживаю. Так что думаю, не стоит приезжать. Виктор уже взрослый и не нуждается в маминой титьке. Простите, я не хотел обидеть.

— Это ещё что за новости? Как это ухаживаешь? Мой сын не может быть геем!

— А с чего вы вдруг взяли, что я гей? Мы просто коллеги по работе. Снимаем вместе комнату так дешевле. И я его большой друг. А девушки у Виктора сейчас нет. Так что можно не волноваться, никто не уведёт у вас любимого сыночка, обещаю.

— Вы, правда, о нём позаботитесь? — с сомнением в голосе спросила она.

— Разумеется, друзья познаются в беде, — улыбнулся я.

— Хорошо, я спокойна. Спасибо вам, — сказала она и отключила вызов.

Виктор стоял рядом, похожий на маленького воробья с взъерошенными перьями. Он явно злился на меня. Я положил гаджет на стол, а потом подошёл и, подхватив под попу, поднял его вверх. Испугавшись падения, Виктор обнял меня за шею, а я припечатал его к своему телу. Наши губы оказались на одном уровне, и я сдержал порыв его поцеловать.

— Не сердись, любовь моя. Я же не сказал, что я гей. Тогда твоя мама прибежала бы тебя спасать от вселенского зла под названием «голубой Август». Но зато я спас тебя от приезда мамочки, — весело произнёс я.

— Поставь меня на место! И прекрати лапать мою задницу! — гневно шикнул он.

— Но твоя попка такая сексуальная, как же мне её не лапать? — простонал я, — Хорошо, давай начнём обедать.

Я усадил его на диван, а потом принялся разливать суп по тарелкам.

После обеда Виктор выпил лекарства и уснул. Я, стараясь не шуметь, аккуратно разложил его вещи в шкафу. Потом пошёл готовить начинку для пирожков.