Наркоза не будет!
Шрифт:
Он не спеша извлек из карманов Лохматого деньги, дурь и направился к машине.
По пути он чуть не растянулся, поскользнувшись на припорошенном снежком льду, но не выругался, а только поморщился.
Снова вернувшись на Васильевский, БМВ остановился около сфинксов. Альбинос переместил собакоголового на переднее сидение и стал ждать.
НА СЦЕНЕ НЕ ШИРЯТЬСЯ
«Шевроле» свернул с шоссе. Проехал по извилистой дороге в глубину заснеженного леса и затормозил на развороченной строительной
Остановились.
— Это что? — Растеряно спросила Рита. — Это кабак?!
— Хе-хе! — Мишенька загадочно улыбнулся. — Тут круто!
Компания покинула салон и, пройдя по тропинке, вытоптанной в грязном мокром снегу, уперлась в серую, загаженную цементом дверь.
— И что? — снова спросила Рита.
— Сейчас все узнаешь… Не суетись, — Анечка в нетерпении переступила с ноги на ногу.
Она так и не выпустила из рук газету.
— Ты что, жить будешь с этой газетой? — усмехнулась Рита.
— Ага… Она меня прикалывает. Ты же живешь с калейдоскопом.
Дверь распахнулась.
Огромный негр скользнул цепким взглядом и запустил внутрь.
Внутри было совсем по-другому. Хотя металлическая мебель и обитые дюралевыми листами стены со следами пальбы говорили о том, что хозяева готовы ко всему.
Табличка на стенке предупреждала:
Спасение убитых
дело рук
самих убитых
Рита покосилась на Анечку. Та в своей обычной манере пояснила:
— Ну тут очень весело и все такое… А если передоз, то они на машине вывозят и на улице кидают. Убитые, понятно, не на смерть, а от дури. Никому нет дела, как все потом. Им главное, чтобы тут никто не сдох.
— Что прямо так? — не особо удивляясь, спросила Рита.
— Да-а-а… прямо так и все такое… Заходи. Тут весело.
— Что, прямо в снег?
— Ну да… буб-бум… Заходи.
— Так ведь сдохнуть можно! — воскликнула Рита.
— Ага… Можно. Поэтому они поближе к городу кидают — может, кто подберет.
Они прошли через звенелку. Несколько раз. Анечка никак не могла покинуть этот атракцион. Она уже выложила на стол ключи — звенело, потом всю мелочь — звенело, сняла брелок — все равно звенело.
— Ну, я уже не знаю. — Анечка развела руки. — Ну, у меня еще спираль стоит.
— Что, от кипятильника? — охранник довольно осклабился.
Огромный черный амбал ощупал на предмет оружия. Так его, типа, не было. На стене в коридоре висела другая табличка:
Мебель умышленно не ломать.
Блевать в СПЕЦИАЛЬНО
отведенных местах.
Гардероба в клубе не предполагалось. Да и не жарко тут было.
Около танцпола красовалась еще одна надпись:
На сцене не ширяться!!!
Черные танцоры в белых плавках заученно томились на маленькой сценке посреди зала, отражаясь в черном стекле пола. Народу было не
— Пойдемте в тот милый уголок, — предложил Мишенька и первым направился к свободному столику.
Анечка устроилась у стены и снова раскрыла перед собой газету. Мишенька, отодвинул стул для Леры, потом хотел оказать любезность и Рите, но та уже позаботилась о себе сама.
Она вытянула ноги в сторону танцпола и закурила. К счастью, она уже достигла уровня, когда количеством напитков или травы трудно что-либо изменить. Мозг в таком состоянии довольно долго может служить верой и правдой. Только потом, если не протрезветь постепенно, а вырубиться окончательно, трудно что-либо вспомнить.
Подбежал официант — мальчик-гей с заячьим хвостиком на коротких штанишках. Протянул меню. Мишенька торопливо открыл папку, но тут же с нетерпеливой гримасой захлопнул и отдал Рите.
— Если хочешь, посмотри. Я в принципе знаю, чего хочу. Сразу текилы, да? По сто четыре. Да, Лера?
Та кивнула.
— Я посмотрю, — Рита с интересом уткнулась в меню.
В Москве она бывала в клубах, но все равно чуднее МГУшной общаги места она не знала. Там люди летали из окон, вешались, травились. Женились, рожали в малюсеньких клетушках. Ненавидели, любили, завидовали, мечтали. Играли в преф, строили планы на будущее. И очень гордились собой и своей будущей коркой. И Рита Танк гордилась. Еще она гордилась тем, что она коренная москвичка. Хотя последнее время начала сомневаться в некоторых преимуществах московского происхождения. Ее смущало, что простоватые провинциалки, быстро обкатавшись, обставляли ее на крутых поворотах карьерной гонки. Честно сказать, Рита погнушалась бы многими методами и ситуациями, которых девушки из деревни избегнуть никак не могли. Одно дело куролесить и заниматься непристойностями со школьной подругой и ее бойфрэндом, а другое — заниматься этим же с шефом по работе, чтобы не вылететь или занять место получше.
— Тут очень необычно, согласитесь? Да? — сказал Мишенька с милой улыбкой хорошего мальчика.
— А? — откликнулась Рита, возвращаясь в реал.
— Соглашусь, — кивнула Анечка. — К тому же здесь коксу можно нюхать прямо в зале, всем фиолетово. Интеллигентное место. По-моему, мы уже дозреваем. Лерик! Как ты насчет коксы?
— Кокса?! — удивилась Рита. — Дорого. И сердце садит. Хотя, конечно, сердце садит и многое другое.
— Не грузись! — утешил подругу Мишенька. — Страна наша летит в тартарары, и мы с ней летим. Надо погибать молодым. Погибать эстетно! Красиво! Как Рембо, как Бодлер или Оскар Уайльд! Ибо красота выше выгоды!
— За что тебя люблю, Майкл, — впервые за все время Лера выразила что-то похожее на человеческую эмоцию, — умеешь красиво сказать.
Мишенька скромно потупил глазки.
— Я хочу пирожного, там у вас была такая прелесть… э-э-э… — Анечка пошарила глазами по потолку. — Как-то она называлась. «Фалос Геракла». Да?
— Да… Есть такое, — кивнул официант. — Что-то еще?
— А мне эту, «Вагину Бешеной Нимфы», — Мишенька сглотнул набежавшую слюну. — Ну, Ритусь! Нашла что-нибудь?
— Ни фига не пойму, но красиво, — пробормотала она в ответ. — На свой вкус мне что-нибудь, плиз.