Народные русские сказки
Шрифт:
И. С. Тургенев в письме к А. А. Фету от 8 января 1872 г. горестно размышлял: «Недавно А. Н. Афанасьев умер буквально от голода, а его литературные заслуги будут помниться, когда наши с Вами, любезный друг, давно уже покроются мраком забвения» [973] .
Любовь к народным сказкам побудила Афанасьева к их собиранию и изданию. Мысль взяться за это кропотливое, трудоемкое и еще мало кем изведанное дело окончательно созрела у него в самом начале 50-х годов в связи с его разработкой и последующей публикацией статей по славянской мифологии, в значительной степени основанных на привлечении фольклорно-этнографических материалов, в том числе сказок. Именно тогда он мог на собственном опыте убедиться в крайней скудости и малой пригодности такого рода печатных материалов [974] и необходимости их собирания и издания с научными целями. Собственно в этом направлении работала мысль не только одного Афанасьева. В эти же годы предпринимались и практические шаги по записи народных русских сказок, прежде всего В. И. Далем, П. В. Киреевским, П. И. Якушкиным, а также менее известными и вовсе неизвестными лицами, работавшими преимущественно по программе (инструкции) Русского географического общества, разработанной Н. И. Надеждиным [975] . Известно также, что еще П. В. Киреевский, по свидетельству Якушкина, хотел, чтобы кто-нибудь взялся за издание сказок, «и потому-то он не отказывал собранных им сказок всякому, кто только собирался их печатать». Киреевский предлагал
973
Фет А. А. Мои воспоминания. М., 1890, ч. 2, с. 246.
974
Печатный «фонд» русских сказок к началу 50-х годов буквально исчерпывался лубком и так называемыми «серыми изданиями», небольшими сборничками от 3 до 7 литературно-стилистически обработанных сказок Богдана Бронницына «Русские народные сказки» (1838), Е. А. Авдеевой «Русские сказки для детей, рассказанные нянюшкой Авдотьей Степановной Черепьевою» (1844), М. А. Максимовича «Три сказки и одна побасенка, пересказанная Михаилом Максимовичем» (1845), Ивана Ваненко «Народные русские сказки и побасенки для детей младшего возраста» (1847—1849), сборником И. П. Сахарова «Русские народные сказки» (1841), в числе которых были явно фальсифицированные тексты и, наконец, некоторыми периодическими изданиями, в которых спорадически появлялись сказки. См.: Русские сказки в ранних записях и публикациях (XVI—XVIII века) / Вступ. статья, подг. текста и комм. Н. В. Новикова. Л., 1971; Русские сказки в записях и публикациях первой половины XIX века / Сост. Н. В. Новиков. М.; Л., 1961.
975
Программа опубликована в «Своде инструкций для Камчатской экспедиции, предпринимаемой Русским географическим обществом», СПб., 1852. См.: Рабинович М. Г. Ответы на программу Русского географического общества как источник для изучения этнографии города. — Очерки истории Русской этнографии, фольклора и антропологии. М., 1971, вып. V, стр. 37—41.
976
Якушкин П. И. Кое-что об изданиях Бессоновым народных песен. — Сочинения. СПб., 1884, с. 465.
Начало своему сказочному собранию Афанасьев положил немногочисленными собственными записями, которые он сделал у себя на родине в Бобровском уезде Воронежской губернии во время кратковременных наездов туда в дни каникул и отпусков. Возможно, что эти первые записи и натолкнули Афанасьева на мысль обратиться к А. А. Краевскому с предложением начать публикацию народных сказок в редактируемых им «Отечественных записках». В письме к нему от 14 августа 1851 г. Афанасьев писал: «Издание будет ученое, по образцу издания бр. Гриммов. Текст сказки будет сопровождаться филологическими и мифологическими примечаниями, что еще больше даст цены этому материалу; кроме того тождественные сказки будут сличены с немецкими сказками по изданию Гриммов, и аналогичные места разных сказок указаны. Войдет сюда также сличение сказок с народными песнями. Изданию я предписал бы небольшое предисловие о значении сказок и методе их ученого издания. Одна сказка через три или через два номера — смотря по возможности — не займет в журнале много места» [977] .
977
Грузинский. Афанасьев, с. XXXIV.
К предложению Афанасьева Краевский отнесся положительно. Однако вскоре сам собиратель от него отказался, посчитав, очевидно, что такой способ печатания сказок усложнит и чрезмерно растянет сроки их издания. Изыскивая приемлемые пути издания сказок, Афанасьев одновременно предпринимает практические шаги к их накоплению. Так, с просьбой о высылке необходимых материалов он дважды обращается в Русское географическое общество, в архив которого начали поступать записи народных сказок от местных собирателей, начиная с 1847 г. Нам неизвестно, как реагировало Общество на первое его обращение, но что такое обращение было — видно из второго дошедшего до нас письма Афанасьева [978] .
978
Баландин А. И. П. И. Якушкин. Из истории русской фольклористики. М., 1969, с. 163.
Судя по приписке секретаря канцелярии РГО на письме Афанасьева, сказки для него были отобраны и высланы. 223 текста, взятых им из архивного фонда РГО, составили впоследствии более трети сборника Афанасьева «Народные русские сказки». Он предпринимает также энергичное разыскание сказок в печатных изданиях и налаживает связи с любителями-собирателями на местах. Все это дает возможность приступить в середине 50-х годов к изданию сказок выпусками, комплектуемыми в прямой зависимости от поступлений материалов. Принятый порядок печатания, с одной стороны, имел преимущество в том, что не давал залеживаться сказочным материалам в рукописи, с другой же — вынуждал Афанасьева отказаться от какой-либо определенной системы их группировки внутри каждого выпуска. С 1855 г. по 1863 г. вышло восемь выпусков сборника (1, 2, 3 и 4-й выпуски, соответственно, выходили в 1855, 1856, 1857 и 1858 гг., 5 и 6-ой в 1861, 7 и 8-ой в 1863 г.), включающих свыше 550 текстов, из них сказочных — не менее 450, остальные — анекдоты, присловья, докучные сказки и пр. Меньше всего сказок содержалось в 1-м выпуске (32 номера), больше всего в 4, 5, 6 и 7-м выпусках (от 62 до 99 номеров). Примечания к сказкам располагались в конце каждого выпуска и были выполнены по той же программе, какая намечалась в цитированном нами письме Афанасьева к Краевскому. Сюда же включались и дополнительные тексты (варианты), поступившие к собирателю или после издания очередного выпуска или по завершении печатания основного корпуса выпуска (дополнения к 1 и 2-му выпускам даны во 2-м выпуске, дополнения к 3—8-му выпускам — в 8-м выпуске). Выпуски 1, 2 и 4-й Афанасьев снабдил небольшими предисловиями.
Для судеб сборника в целом исключительное значение имел первый его выпуск. Важно было не только то, как отнесется к нему печать, но, пожалуй, еще важнее, встретит ли он прямую заинтересованность и поддержку в его продолжении Афанасьевым со стороны собирателей и любителей фольклора. На них Афанасьев возлагал большие надежды и, кажется, в этом не ошибся. Несомненно, многие пошли навстречу Афанасьеву в доставлении материалов, следуя его личным и печатным призывам [979] и — главное — видя, что дело с изданием сказок наконец-то сдвинулось с места и находится в надежных и авторитетных руках. По мере выхода выпусков сборника в свет, расширялась и корреспондентская сеть Афанасьева. Самым значительным вкладчиком в собрание был В. И. Даль. Когда появился 1-й выпуск «Народных русских сказок», Даль жил в Нижнем Новгороде и находился на пороге издания «Толкового словаря русского языка». Получив от Афанасьева письмо с предложением передать в его распоряжение записанные им сказки, он без промедления ответил полным согласием. «У меня собрано сказок несколько стоп; конечно, тут много мусора, много и повторений. Издать я не собираюсь их, потому что у меня слишком
979
См. т. III наст. изд.
980
Письмо В. И. Даля к А. Н. Афанасьеву от 24 октября 1856 г. Из переписки А. Н. Афанасьева. Сообщил Е. И. Якушкин. — В кн.: Помощь голодающим. Научно-литературный сборник. М., 1892, с. 530—531.
Из сказок, безвозмездно переданных Далем (более 1000 текстов), Афанасьев отобрал для печати около 200, составивших в значительной мере содержание 4-го и последующих (особенно 5, 6 и 7-го) выпусков сборника.
Еще в 1848—1849 гг., проезжая через Воронеж в Бобруйск на побывку к брату Ивану, Афанасьев через посредство М. Ф. Де-Пуле знакомится с местным литературно-краеведческим кружком, возглавлявшимся советником губернского правления Н. И. Второвым и товарищем председателя гражданской палаты К. О. Александровым-Дольником. Кружок, вошедший в литературу под названием «Второвский кружок», объединял выпускников Московского, Петербургского, Харьковского и Казанского университетов и ставил перед собой задачу изучения Воронежской губернии во всевозможных отношениях — историческом, этнографическом, научном.
По свидетельству М. Де-Пуле [981] , Афанасьев был в восторге от деятельности воронежского кружка и, раз установив знакомство с ним, долгое время находился в близких отношениях с некоторыми его членами. Такое общение приносило обоюдную пользу: через Афанасьева прямо или через его брата [982] члены кружка постоянно находились в курсе дел Московского университета и всех событий в литературе и науке; Афанасьев же получил действенную помощь с их стороны в доставке некоторых фольклорных материалов, в дополнение к тем, что удалось записать ему самому в пределах Воронежской губернии. В сборник «Народные русские сказки» вошло всего 24 текста сказок Воронежской губернии. 10 из них записаны самим Афанасьевым, а остальные Второвым (его сказки появляются начиная с третьего выпуска) и Александровым-Дольником [983] .
981
Де-Пуле. Памяти А. Н. Афанасьева.
982
Брат Афанасьева Николай Николаевич, агроном по специальности, также входил в кружок и принимал участие в его краеведческой работе (См. Воскресенский Н. В. Исторический обзор деятельности Воронежского губернского статистического комитета. Воронеж, 1892, с. 8, 12).
983
См.: Павлова В. А. А. Н. Афанасьев — собиратель воронежского фольклора. — Вопросы истории и филологии. Воронеж, 1972, с. 45—56.
Всего в сборнике Афанасьева представлены русские сказки более чем из тридцати губерний, украинские — из трех (Полтавская, Харьковская, Черниговская), белорусские — из одной (Гродненская губерния).
Как в 40-х, так и в 50-х и 60-х годах вопросы о том, от кого записывать устные произведения и какие из них считать подлинно народными, не сходили со страниц печати. Демократическая фольклористика в лице Белинского и Добролюбова придерживалась того мнения, что подлинно народными могут считаться лишь те произведения, которые непосредственно и по возможности точно записаны в народной среде, прежде всего со слов крестьян. Этому же принципу следовал и Афанасьев. В рецензии на сборник Е. А. Чудинского (1864) он отмечал как существенный недостаток то, что под рубрикой «народные русские сказки» издатель поместил некоторые явно заимствованные или переделанные литературные произведения; текст же сказок изложил «без удержания народного склада и оборотов», языком «челяди, цивилизующейся около бар или самих издателей». Пора бы собирателям поэтических созданий народа, — писал Афанасьев, — обращаться не к дворовой челяди, а к настоящим, истым поселянам, которые, не мудрствуя, лукаво, сберегли предание в несравненно большей свежести [984] .
984
И. М-к. Отзыв на сб. Е. Чудинского. — Книжный вестник, 1865, № 1, с. 9.
Афанасьев не ограничивался только собиранием и публикацией сказок, но и ставил перед собой задачу их изучения. При подготовке второго издания комментирование и систематизация сказок осуществлялась им на основе мифологической теории, которой он с увлечением следовал. Начиная с 1-го выпуска (1855) и кончая последним — 8-м (1863), сборник сказок Афанасьева довольно оживленно обсуждался в печати [985] . Мнения о нем на всем протяжении издания были разноречивы. И это естественно, поскольку наука о фольклоре, принципах его научного собирания и издания в то время находилась в начальной стадии. Как и от кого записывать сказки, каким образом их издавать — эти вопросы по-настоящему встали перед русской научной общественностью только с появлением 1-го выпуска сказок Афанасьева. Некоторые отзывы на сборник, особенно на первые его выпуски, свидетельствовали об очень наивных, путаных и ошибочных представлениях самих рецензентов на сказку вообще и труд Афанасьева, и в то же время содержали требования к собирателю, которые он при всем желании не мог выполнить из-за неразработанности вопроса. Такова, например, рецензия в «Северной пчеле», подписанная «К. П.» [986] .
985
Список рецензий на сборник Афанасьева впервые дан в книге С. В. Савченко «Русская народная сказка» (Киев, 1914, с. 141), приводим его в уточненном и несколько дополненном виде: Современник, 1855, № 12, с. 33—37 (отд. Новые книги); 1856, № 12 (Отд. Новые книги), с. 29—38, 1858, 9, с. 70—77 (отд. Новые книги, статья Н. А. Добролюбова); Отечественные записки, 1855, № 12, отд. 4, с. 48—52 (статья А. Н. Пыпина); 1856, 4, отд. 2, с. 41—68 и № 2, отд. 2, с. 1—26 (статья А. Н. Пыпина), № 11, отд. 3, с. 41—45; Известия Академии наук, т. IV, в. 7, 1855, стб. 355—356 (отд.; Библиогр. записи); т. V, в. 6, 1856, стб. 315 (отд. Библиогр. записи, статьи И. И. Срезневского); С.-Петербургские ведомости, 1855, № 250; 1856, № 266; 1861 № 126; 1864, №№ 94, 100, 108 (статья А. А. Котляревского); Северная пчела, 15 декабря 1855, (статья К. П.); Сын Отечества, 1856, № 34, с. 162; Русский вестник, 1856, № 2, с. 85—94 (статья Ф. И. Буслаева); Библиотека для чтения, 1859, № 1, отд. Литературная летопись, с. 8—20; ЖМНП, 1861, № 7, отд. III, с. 1—44 (статья А. Филонова); Век, 1861, № 32 и 35 (статья Ф. Устрялова); Время, 1861, № 4; Светоч, 1862, № 4, с. 41—48; 34-е присуждение Демидовских наград. СПб., 1866, с. 72—106 (статья О. Ф. Миллера).
986
Северная пчела, 15 декабря, 1855.
Ознакомившись с книгой Афанасьева, автор рецензии пишет, что еще раз теряет «надежду исполнения давнего желания грамотных людей». По его словам, составитель «не дает себе отчета в том, чего желает и добивается русская публика, понимающая может быть также неясно, однако же верно, с свойственным ей чутьем (чтоб не сказать: тактом, инстинктом), чего можно и должно требовать от сборника русских сказок». Очевидно, от имени этой «русской публики» и выступает рецензент. Отрицая за русской сказкой богатство творческой фантазии, он считает неправомерным заниматься поисками, как это делает Афанасьев, ее сходства с арабскими, итальянскими и немецкими сказками: «Сближать русские побасенки о лисе с эпическими созданиями других народов об этом предмете, все равно, что сравнивать щепку с мачтовым деревом». Рецензент решительно подвергает сомнению самый способ избрания сказок Афанасьевым. Почему он безусловно «доверяет невеждам, со слов которых записывались сказки? Разве какая-нибудь нянька больше проникнута русским чувством, нежели грамотей, составлявший списки для лубочных изданий?» И заключает: «Деревенские мужики и бабы не в состоянии рассказывать ничего, и напрасно было бы надеяться на них».