Народный артист И. Ващенко

Сергеев Слава

–  Натуля!
– кричит, - стой, остановись!..
– Ты видишь вот эту тень от столба?! Не ту, вот эту! Мы не должны ее пересечь в ссоре, я чувствую! Помиримся до нее, на этом месте, за ней нам конец!.. И хвать меня за руки… А я уже на жутком взводе, пусти, - говорю, мухомор проклятый, успокойся, не то я психиатричку вызову! А это же еще одна больная тема, с психиатрической, он же всем давно говорит, что я хочу его упечь в сумасшедший дом, а сама поселиться у него в Новогиреево. Как он это услыхал, сделался совершенно невменяемым, просто ужас какой-то, тут же драться полез, ну и

я тоже, конечно, не удержалась и провела с ним несколько приемов джиу-джитсу, но не совсем удачно…

Расстались мы в совершеннейшем угаре, хотя в какой-то момент он, как настоящий истерик, вдруг совершенно успокоился (центр циклона - там, говорят, часто бывает хорошая погода) и говорит мне:

–  Ладно, ты как хочешь, а я пошел к Вовке Ковалеву, наверное, все наши там.

(Ковалев - это знакомый художник, с мастерской на Старом Арбате).

Отряхнулся - и ушел.

Собственно вот и все. Это был конец пиесы под названием Игорь Ващенко.

Эпилог

Следующий раз я увидела его больше чем через полгода, уже после открытия нашей новой галереи на Китай-городе, на выставке Машки Радловой. Он тоже туда приперся, хотя его никто, разумеется, не звал, причем со своей новой бабой (ну, с которой “отдыхать”-то собирался…), с этой жирной Анькой. Но мало того, захватил с собой тяжелую артиллерию, как я понимаю, на всякий случай, номер один, эту старую перечницу, Марго. То есть одновременно, в одном месте, собрал даже не двух, а трех (трех!) баб. Ну прошлую и нынешнюю, то есть эту Аньку и меня - это еще куда ни шло, как говорится, в природе такое встречается. Но чтобы еще и позапрошлую… Я, надо сказать, довольно давно в Москве живу, но такого что-то не видала. Слыхала, в виде мечты, у одного абстракциониста и основателя новой школы живописи, что, мол, хорошо бы всех своих женщин собирать раз в год за одним столом, но денег нет, поэт Евтушенко что-то такое по телевизору как-то рассказывал, у режиссера Феллини в некоторых картинах такие мотивы присутствуют…

Но то классика, а в жизни - нет, не видала.

Машка, кстати, потом рассказывала, что он ей перед выставкой раз двадцать звонил. Не говори, мол, что это Наташкина галерея.

–  Кому не говорить? Ане? Марианне?

–  Никому не говори.

–  Но как же не говорить, когда Наташка будет представлять ее на открытии?

Я-то не скажу, но будет само собой ясно…

–  Тогда, - сказал Ващенко, - может быть, не надо вступительного слова?

Тут Радлова, а она, вообще, женщина резкая и говорит:

–  Слушай, Ващенко, пошел ты на хрен. У меня, понимаешь, первая серьезная выставка, а ты со своими бабами не можешь разобраться. Не ходи - и никто ничего не подумает. Все проблемы решатся. Делов-то… У меня такое ощущение, что главное во вторник - это ты и твои бабы. Не ходи.

А он говорит:

–  Я бы не пошел. Не могу, я уже всем обещал.

Машка говорит:

–  Кому всем-то?.. Аньку-то зачем тащишь? Она же, как говорится, совсем из другой сферы, как она узнает? Сходи потихоньку, много не пей и пораньше домой возвращайся - вот и все.

–  Нет, - говорит Ващенко, - не получится.
– Я ей уже все

сам рассказал… Не знаю зачем…

Ну и, конечно, это было нечто, на выставке. Раньше я бы завелась, но время, как говорится, лечит, и, слава Богу, в основном мне было просто смешно.

Они явились все втроем: младшая жена, старшая жена и директор цирка. Ващенко был в красной рубахе стиля “гарныi хлопець” и, несмотря на поздний час, в темных очках. Кроме того, по-моему, он забыл причесаться и власы его были в некотором беспорядке.

Держался он напряженно, всем улыбался американской улыбкой, а со мной поздоровался одними губами, не поворачивая головы:

–  Здрств, Нташа… - и тут же прошел мимо.

Законспирировался…

После чего весь вечер старательно меня обходил, был тих, даже печален, и я слышала одну Марианну:

–  Ребята, пойдемте сниматься! Гарик!..

Эта курица даже фотоаппарат с собою прихватила в мою галерею! Вот ведь как обнаглела… А интересно, что он им набрехал?

Теперь, когда кто-то звонит и молчит, я думаю, что это Ващенко. Очень на него похоже. Машка, кстати, говорила, что он ей как-то звонил, жаловался: скучно, мол, без Наташки. Все хорошо, спокойно, спортом занимаемся, на выходные ездим на природу, ходим в гости, но - чего-то не хватает.

Радлова, зараза, ему возьми да и скажи - скучно тебе, Ващенко, никто тебя, бедного, не бьет?..

Зараза, еще раз говорю.

Впрочем, возможно, она в чем-то и права. Ведь жили же мы с ним не очень хорошо, мягко говоря, и бабы у него были другие, а вот поди ж ты, почти три года протянули… Даже больше…

Ведь что-то его, да и нас, пожалуй, удерживало друг возле друга?

Недавно у меня был короткий роман с одним приезжим. Хороший мужик, спокойный, веселый, один минус - из Владивостока. Далеко. На денек не смотаешься… Он уехал, и я загрустила. Тут как раз звонят девчонки и говорят: слушай, тебя тут оч-чень ищут. Гарри…

Говорят, что все бабы сволочи.

Как он вовремя, думаю. Сейчас отвлечемся. И все былое в отжившем сердце ожило… И с этим человеком я провела лучшие годы (шучу), рыдала, плакала…

Звоню.

Сухо так, но с придыханием спрашиваю:

–  Что ты хотел, Игорь?

И что вы думаете?

–  Наташа, - говорит, - я, собственно, по какому поводу…

И частит:

–  Как жизнь, во-первых, и не могла бы ты срочно забрать свою мебель от моего брата Володи, во-вторых. Он переезжает.

А?! Каково?!.. Это мы когда жили, я свою мебель, оставшуюся после блицразвода с Петровым, перевезла к его брату. А что - он биолог и все время проводит на Крайнем Севере - где изучает не то котиков, не то мох какой-то, очень древний, вот мы к нему мой диванчик и поставили. Ващенко же кстати и ставил - не хочу, говорит, спать с тобой на ложе, которое ты делила с другим.О, как!Он иногда может сказануть, будь здоров. Демон… Байрон… Чуть более года назад рыдал, как белуга. А теперь, забирай мебель и побыстрее. Так проходит - не помню точно что, мирская слава?

Ну, я, конечно, сказала, что, мол, срочно не могу, заберу через неделю-две и, сославшись на дела, беседу закруглила.

Но в душе расстроилась - ведь такая любовь была…