Народный быт Великого Севера
Шрифт:
Он и пошел домой, никуда уж не заходил и пришел к берегу, где старик кормой пристает. Он и говорит, когда старик его перевез: «зачем ты кормой пристаешь, приставай носом; кого свезешь, тот и останется, а ты выйдешь». Старик с тех пор стал носом приставать. А тот к той избушке пришел, где старик со старухой живут; в избушке нет никого; ни старика, ни старухи нет — они ушли и умерли, а на дверях написано в избе: «померли». Потом пришел к женщинам, что воду черпают. Женщины и спрашивают: «что нам будет?» Он и говорит: «ничего вам не будет — подливали воду в молоко и в вино». Он опять пошел, пришел к киту. Кит спрашивает: «хороший человек,
(Архангельской губ., Кольского уезда, из быта русских лопарей).
СКАЗКА О ЦАРСКОМ СЫНЕ
Жил был царь с царицей, и у них между собою было согласно. Царь до того любил свою жену, что даже всегда она находилась при нем, когда он делал и суд над народом. Сам он судил более по правде, а царица же сплошь и рядом поступала не по правде. Раз пришла к им судиться с мужем женщина и царь рассудил их правильно: мужа оправдал, а жену признал виноватою.
Царица, напротив, оправдывала жену и когда на сем настояла, то находящийся в утробе матери младенец вдруг сказал: плеха по плехи и тянет. Она рассердилась на него и про себя подумала: рано стал соваться, а когда родишься, тогда мне не будет от тебя и спокою. Устрою же я с тобой штуку.
Наконец она родила сына, и хотела его было сейчас же убить, но стало жаль, и страшно самой это было сделать. Она позвала солдат, отдала им младенца, приказала его убить и ей принести от него сердце. Солдаты также сжалились над младенцем, они поэтому отдали его на воспитание пастуху; вместо же его убили маленького ягненка и сердце от него принесли царице. Сердце это царица приказала изжарить и за столом его съела. Царь однако знал, что у ней родился сын и вот, чтобы скрыть пред царем свое злодеяние, она послала своих служанок купить ей другого младенца. В это время родился сын у кузнеца и у него-то вот и купили его и принесли к царице. Младенца этого растили как царевича, но лишь только он немного подрос, как сталь заниматься только молотками и ими коваль железо. Царь не понимал и удивлялся, что сын его только занимается кузнеческим ремеслом. Игры его все были около этого ремесла.
Когда же сын пастуха — царевич подрос, то он во время игр всегда хотел быть большим между своими ровесниками и нередко между ними делал суд. Наконец все его ровесники и он сам сказали: выберем мы из среды своей царя, будем его слушаться, и он будет нас судить. Царевич — сын пастуха, сказал: купим все мы по свече и станем с ними на восток и у кого свеча сама собой загорится, тот и будет царем. Сказано, сделано. Свечи купили, стали лицом на восток, и стали молиться, чтобы Бог указал им Царя. Вскоре свечка царевича загорелась, и все ровесники признали его своим детским царем. Когда кто-нибудь во время игр кого-нибудь обидел, то сейчас же и делал суд. Судил же он всегда по правде и никого напрасно не обижал. Молва об этом прошла везде, и нередко к детскому царю обращались и взрослые люди, которые были почему-нибудь неправильно судимы настоящим
Раз одна бедная женщина попросила муки блюдо и с ним пошла домой. Подул сильный ветер и у ней все разнес, не оставив ни пылинки. Она с горя пошла к царю и царице жаловаться на ветер. Царь выслушал жалобу бедной старухи на ветер, посмеялся над ней и сказал: глупая ты бабка, как я могу судить ветер?
Бабка была этим недовольна очень и сказала: ну, когда ты не мог рассудить меня с ветром, я пойду к детскому царю. Он рассудит справедливее. Царь и над этими словами посмеялся и сказал: поди, посмотрю я, что ты там получишь.
Старуха сейчас же от царя пошли, и пришла к детскому царю и сказала: царь-отец, рассуди меня с ветром! Я попросила муки, понесла на блюде, ветер пал, все раздул и меня оставил голодною.
Детский царь выслушал жалобу со вниманием, пожалел старуху и сейчас же послал своего человека, в гавань за капитанами, которые пришли вчера. Капитаны судов на зов его немедленно явились. По приходе их детский царь спросил их: когда вы пришли сюда?
Вчера вечером, ответили они.
Ну это хорошо, но что для вас лучше, ветер или тихо?
Конечно, ветер для нас лучше всего. Не будь его, нам бы сюда и не придти вчера.
Так вам это и хорошо, а вот бедная бабка плачет, что у ней ветер разнес с блюда последнюю христорадную горсть муки, поэтому вы, как бы виновники ветра, и заплатите ей за муку.
Капитаны ответили: мы не только не за муку заплатим, но пусть она пошлет нам мешки, и мы все ей пошлем по пуду.
Старуха обрадовалась этому, благодарила за суд царя, да благодарила и капитанов, потому что в тот же день получила столько муки, сколько никогда у ней и не бывало. Капитаны также остались довольны решением.
Дошла весть об этом и до царя. Ему стало завидно и обидно, что все почти идут судиться к детскому царю, и он всякое дело решает, не говоря, что не могу.
Дай, подумал царь, я сделаю ему штуку и поставлю его в тупик. Царь послал к нему трех быков, с приказанием, чтобы они чрез известное время сами родили телят, как самки.
Детский царь быков взял и после ухода солдат сказал: спасибо царю. Быков мы убьем, нам мяса будет надолго, а кожами, как у нас крыша на избе худая, закроем избу. Так и сделали.
Наконец пришло время, когда должно было быков с телятами отвести назад. Вот детский царь, научив своего человека, что нужно делать, послал его к Царю. Тот пошел к царю во двор, там ходил нисколько времени, и наконец увидел царя. В это время он стал снимать свои штаны и закричал: рожать хочу, рожать хочу. Царь, услышал это, сказал: ты сумасшедший должно быть, когда мужчины рожали, и разве могут рожать, отвечай.
— А ты царь сам что сделал? Сам послал быков к нашему царю, чтобы, они были обхожены, разве это можно, и бывало когда-нибудь?
Царь от такого ответа пришел в удивление и ушел скорее прочь, не говоря более ни слова.
Вскоре после этого царь с царицей пошли гулять. Увидел это и детский царь. Он пошел к весам (балансу), положил на одну скалку много собачьего кала, а на другую ничего. Кала же все прибавлял и прибавлял.
Царь, увидя это, остановился и смотрел, а про себя думал, где же у него ум. Говорят, умный.
Наконец он не вытерпел и спросил у него, что ты делаешь?
— Я вешу женский ум и смотрю как он легок и ничего не стоить.