Народы моря
Шрифт:
— Как тебя зовут? — спросил он перед уходом.
— Александр, — ответил я и по примеру хозяина крюингового агентства добавил: — Фамилию все равно не выговорите, а если выговорите, то не запомните.
— Имя и фамилию надо иметь запомниающиеся. Вот моя фамилия полностью соответствует мне! — похвастался он, после чего махнул в воздухе правой рукой, кинул итальянское: — Чао! — и стремительно вылетел из коморки.
Мы с тезкой пару минут помолчали, словно ждали, когда опадут слова, произнесенные Иеронимом Эксархидисом, и помещение наполнится сигаретным дымом.
— Его фамилия значит «начальствующий», — объяснил хозяин крюингового агентства на английском языке.
Мне было до задницы, что она значит, потому что решил, что пролетел в очередной раз, и собрался отправиться на свое судно, чтобы отдохнуть от
— Когда сможешь приступить к работе? — спросил тезка.
— К какой работе? — не понял я.
— На контейнеровозе Иеронима, — ответил он. — Судно хорошее, без проблем со снабжением и работает по месту, за Суэцом и Гибралтаром редко бывает.
— Так он что, согласен меня взять?! — удивился я.
— Да, — подтвердил тезка. — Иначе бы не спросил имя.
Ошарашенный таким оригинальным собеседованием, я сказал, когда смогу прилететь на судно, сократив предстоящий отпуск до пары недель и позабыв уточнить зарплату. Я указал в апликашке среднюю по этому региону и получил именно столько.
При каждом заходе контейнеровоза в Пирей на борт прибывал Иероним Эксархидис, проносился от кормы до бака и обратно, потом залетал ко мне в каюту, произносил, отчаянно жестикулируя, длинную речь, наполненную проклятиями в адрес всех и вся, спрашивал, что надо из снабжения, и сам отвечал, после чего так же стремительно исчезал. Лишь однажды мне удалось вставить пожелание не напрягать меня на следующий день, потому что хочу съездить посмотреть развалины Микен.
— Я тебя сам туда отвезу! Будь готов в девять утра! — пообещал судовладелец и, как ни удивительно, прибыл ровно в девять.
Еще больше меня удивило то, что водил он далеко не новый «вольво» — автомобиль западноевропейских интеллектуалов и борцов со всем тем, с чем бороться бесполезно — потеплением климата, выбросами угарного газа… Есть у некоторых оригинальная мания величия: уверены, что могут навредить или помочь природе. Жаль, что природа не догадывается об их существовании. Впрочем, Иероним Эксархидис восхищался только самим собой и бороться ни с кем не собирался, даже с правительством Греции, которое, как я понял из речей судовладельца, виновато во всех его бедах. Каких именно — я так и не узнал. В этом плане русские более справедливы, потому что винят свое правительство не во всем, а примерно треть перекидывают на жену (мужа). Подозреваю, что многие русские именно для того и женятся, чтобы поберечь правительство своей страны. Как ни странно, машину Иероним Эксархидис вел уверенно и хитрорационально, что ли. Там, где правила можно было нарушать без последствий, нарушал, не задумываясь, во всех остальных местах ругал дорожную полицию, которая во всех странах борется в мужских сердцах с тещами за первое место.
Историю своей страны вообще и Микен в частности он знал на уровне среднего экскурсовода. Может быть, мне так показалось потому, что судовладелец так и сыпал цифрами и фактами, проверить которые сразу у меня не было возможности, а к концу экскурсии накопилось столько, что я позабыл их оптом. Тогда меня поразили остатки Львиных ворот, акрополя и царских гробниц в виде высоких куполов, сложенных из обтесанных камней весом в несколько тонн каждый. Как люди бронзового века добыли, обработали и сложили эти камни, подняв на высоту несколько метров — вопрос на засыпку. Объяснения у меня только инопланетные.
Увидеть Микены неразрушенными мне так и не удалось. К моменту прибытия «Альбатроса», от города уже остались руины. Правда, груды камней были повыше и кое-где оставались закопченные фрагменты зданий. Вполне возможно, что город разрушило землетрясение. Ахейцы и финикийцы жаловались, что в последние годы подземные боги часто гневались на людей. Вот только следы от пожара наводили на мысль, что это захватчики устроили прощальный костер. Скорее всего, любителями-пироманами были дорийцы, иначе бы ахейцы обязательно похвастались таким славным подвигом своих соплеменников. Между развалинами бродили несколько человек. Жили они там или пришли за добычей — не знаю. Завидев нас, плывущих на лодках к берегу, они разбежались и попрятались. Я нашел таки Львиные ворота. То ли мне показалось, то ли нет, но вроде и сейчас они такие же, какими доживут до конца двадцатого века. Мои матросы полазили по развалинам в поисках добычи. Они почему-то
Глава 41
Город-государство Милаванда располагается на западном берегу Эгейского моря, на одном из полуостровов Малой Азии, будущей турецкой территории. Я бывал в этих местах в четырнадцатом веке вместе с каталонцами, правда, крепость Балат, которую византийцы построят на развалинах города, не посещал. Туда надо было добираться через высокий горный перевал, так что без особой нужды не попрешься, а ее тогда не было у меня. Сейчас это довольно большой город, населенный кариями, родственными хеттам, согнанными с островов Эгейского моря ахейцами, и лелегами, аборигенами, которые теперь в рабах у первых. Точнее, лелеги типа крепостных слуг и крестьян у карийцев, а те в свою очередь платят дань хеттам, благодаря чему их пока не тревожат дорийцы. Изредка наведываются на предмет пограбить прибрежные селения, но на сам город не рискуют нападать. Поскольку я не боюсь хеттов, решил наведаться в этот порт, самый крупный сейчас в Эгейском море. Мне рассказали о нем купцы из Губла. Именно из этого порта вывозят нержавеющее железо и вино, не настоянное на травах и превосходящее по вкусу те, что делают ахейцы и финикийцы, не говоря уже о египтянах.
Мы так и не добрались до города. Шли только в светлое время суток, потому что здесь много островов, и часто на веслах, потому что ветры здесь дуют по своим законам и меняют направление не только возле каждого острова, но еще и возле каждой стороны его. После очередной ночевки возле одного из маленьких скалистых безлюдных островков мы направились строго на восток, чтобы зацепиться за материк и уже вдоль него добраться до цели, и увидели караван груженых галер, которые шли на юг. Их было семь. Суда были такие же «глазастые» и с одной низкой мачтой, как финикийские, но более узкие, и лишь самая крупная галера имела тридцать два весла, а у остальных по двадцать четыре и меньше. Я крикнул Эйрасу, который вышел на бак своего судна, следовавшего за нами, что буду атаковать самую большую галеру, справлюсь сам, так что пусть выберет себе другую цель.
— Мы нападем на вон ту, — показал он на галеру, у которой была носовая фигура в виде дельфина.
У ахейцев дельфины в почете, считаются почти родственниками.
Купцы сразу догадались, какие у нас намерения, и начали перестраиваться в линию, готовясь встретить нас широким фронтом. Расстояние между судами минимальное, чтобы только не зацепились веслами. Тактика у галер простая: подставим борт — ударят таранами и потопят, а если не подставим, пройдут встречным курсом вдоль наших бортов, поломают нам весла, после чего захватят обездвиженное судно. Только вот тараны нам не так опасны, как галерам, потому что корпус у нас крепче, из толстых досок в два слоя, и идем еще и под парусами с попутным ветром.
— Убрать весла! — командую я, когда до вражеской линии остается менее кабельтова.
Натренированный экипаж быстро втягивает весла. Дальше мы идем только под парусами. Курс держим такой, чтобы подойти вплотную правым бортом к правому борту самой большой галеры. Она пытается уклониться, но слева идет другая галера, мешает. Поняв это, довольно быстро убирают весла с правого борта. Тоже натренированный экипаж.
— Опустить паруса! — командую я.
Мы с грохотом врубаемся под острым углом в носовую часть галеры. «Альбатрос» вздрагивает и крепится на левый борт, после чего под визг дерева, трущегося с силой о дерево, идет вдоль борта галеры. Несколько «кошек» летят на галеру, цепляются за ее борта. С нее летят стрелы в нас, а наши — в них. У нас преимущество — мы выше метра на два. Если мои матросы могут при желании укрыться за фальшбортом, то вражеским сделать это практически невозможно. К тому же у моих лучников доспехи-бригандины, пробить которые, даже на таком малом расстоянии, из нынешних луков практически невозможно. У вражеских стрелков доспехи, если есть, то кожаные или из нескольких слоев материи — считай, нет никаких, особенно против моего лука. Я тоже успеваю выпустить с десяток стрел, убив первой капитана. Скорее всего, он еще и хозяин галеры, потому что сопротивление сразу затихает. Уцелевшие гребцы попрятались под банки или среди корзин и тюков.