Нарушая правила
Шрифт:
– Понятно. А Оля как твоя?
– Никак, – глухо бормочет брат.
– То есть?
– В город моя Оля свалила.
– Ну вот…
Виснет пауза.
У меня нет слов. Вернее, конечно же, они у меня есть – сколько угодно. Но Костя точно взбесится, если я попробую его пожалеть или приободрить. Мой старший брат – один из тех людей, которые не привыкли просить помощи, и совершенно не умеют ее принимать. Как бы хреново ему не было, Костик никогда не пожалуется, не подаст вида, как ему тяжело, плохо или больно, а если будет замечен в чем-то подобном – начнет все отрицать.
–
Но я понимаю, как ему непросто это дается.
Костя, как и папа – однолюб. С Олей он со школы встречался, даже замуж звал, но та все тянула с ответом. Как видно – ждала подходящего случая, чтобы уехать, а Костю просто использовала.
Как же мне обидно за него! Мой брат – лучший. Молчун, трудяга, иногда резковат и прямолинеен, но, на самом деле, он очень добрый и заботливый. Костя привык доказывать свое отношение не словом, а делом, но глупая Оля так этого и не поняла.
– Кость, выбирай выражения. Если ты все еще не в курсе, я, вообще-то, как бы, тоже девушка, – стараюсь поддержать беседу в шутливом тоне.
– Вот этого я и боюсь, Динка, – неожиданно вздыхает брат.
– Хватит за меня бояться. Я не ребенок, – повторяю в очередной раз.
– То-то и оно, – усмехается брат и неожиданно меняет тему: – Какие планы на вечер?
– Да никаких. Фильм посмотрю на ноуте и спать, – на автомате вылетает у меня.
Аня, которая до этого момента сидела молча, громко хмыкает. Я предостерегающе хмурюсь и показываю ей кулак.
– Ну ладно, не буду доставать, – говорит брат.
Закончив разговор, я подключаю телефон к зарядному устройству, беру массажку, распускаю волосы и начинаю их расчесывать.
– Тебе не говорили, что врать нехорошо? – насмешливо интересуется Аня, перетрясывая свою косметичку размером с маленький чемодан.
– Это ложь во спасение. Скажи я Костику, что собираюсь в клуб, он бы через полчаса уже был здесь и откручивал мне уши.
– Такой строгий? – удивляется Аня.
– Да не строгий. Ответственный. Он папе обещал, что позаботится обо мне.
– А где у нас папа? – осторожно спрашивает она.
– Сидит, – пальцами показываю решетку. – Последние годы меня старший брат воспитывал.
– Ой, – Аня ошеломленно таращит глаза, – я не знала.
– Да. Вот так, – грустно ей улыбаюсь.
– А за что его… Если не секрет? – интересуется она.
– За гордость свою и характер.
Аня морщит лоб и выглядит сбитой с толку.
– Как это? Разве за такое сажают?
– Еще как, – мое сердце обливается кровью.
– Расскажешь? – тихо спрашивает девушка. – Или… наверное, я лезу не в свое дело, – она виновато улыбается.
Я пожимаю плечами.
– Все нормально. Я могу об этом говорить, – тороплюсь успокоить ее совесть. – Автосервис у него был. Ну как был, он и сейчас есть. Через наш поселок федеральная трасса проходит, братья делают простой ремонт: шиномонтаж, балансировка, тормоза и все такое – в общем, работа всегда найдётся. У нас на дороге, перед самой деревней, такая ямина на асфальте каждую весну появляется, что мы ее золотоносной дырой прозвали. Любой, кто в нее въехал, считай – наш клиент. То колесо вывернет,
– Вот засада, – с сожалением вздыхает Аня.
– Да. Пять лет папе дали за порванный воротничок и царапину на капоте. Плюс компенсация тому уроду за моральный вред. Вот, и чтобы выплатить эти деньги, брату пришлось сервис продать дяде нашему, – я рисую в воздухе кавычки. – Ну, то есть, формально, Петр – мамин сводный брат и наш дядя. А так – скотина, если честно. Нашел, на ком наживаться. Когда папу осудили, мне всего тринадцать было. Косте только двадцать исполнилось, а Ян еще школу заканчивал… В общем, братьям было нелегко. Косте и опеку над нами давать не хотели, но он у меня упертый. Мы Арсеньевы все такие, – я отвожу взгляд и умолкаю.
Вот и сейчас вместо того, чтобы уехать учиться в город, найти нормальную работу, мои братья продолжают в гараже возиться, на дядю Петю пашут. Не знаю, кому что хотят доказать. Костя все деньги копит, чтобы выкупить у дяди сервис. Папу ждет… Конечно мы все его ждем, но на то, как два моих самых близких человека забивают на свою жизнь, уже сил нет смотреть.
– Слушай, ты говоришь, ему дали пять лет. Значит, он скоро выйдет? – быстро соображает Аня.
Я киваю. Сердце волнительно подпрыгивает в груди.
– Да. Через несколько месяцев. Скорее бы…
– А мама у вас? – спросив, Аня быстро прикусывает губу.
– Мамы давно не стало. Я ещё совсем маленькая была, – мои плечи опускаются, а хорошее настроение того и гляди испарится.
Тогда Аня встает с кровати и, хватив косметичку, надвигается на меня.
– Хочешь, я тебе макияж сделаю? – внезапно предлагает она.
Я с благодарностью ей улыбаюсь.
Другая бы начала со мной сюсюкаться, жалеть, а Петрова – человек деятельный. И мне это в ней очень нравится. Да и потом, люди всякие бывают. Есть и такие, что ни за что не станут общаться с дочерью уголовника – это я еще в школе выяснила. Но Аня спокойно выслушала выдержки из моей биографии, что лишний раз доказывает, как мне повезло с соседкой по комнате.
– Ну давай. Только без фанатизма. Я не люблю, когда много косметики.
Надо сказать, что и клубы я не люблю, но сегодня у первокурсников посвящение в студенты, а это значит, тусоваться будут все – от ботаника до прогульщика.
Аня одолжила мне своё короткое темно-зеленое платье на тонких бретелях с пайетками, а сама выбрала симпатичный топ с длинным рукавом и кожаные леггинсы. Мне бы тоже было комфортнее надеть брюки, но Петрова настойчиво просила примерить ее платье и не прятать от мира такие ноги.