Нарушая все запреты
Шрифт:
– Только закончились.
Врет. Это давно стало ужасной привычкой. Выдерживает новый взгляд, потом следит за кивком.
– Сделай тест, Полина. Если беременности нет – можешь начинать принимать. Или с первого дня следующего цикла.
– Хорошо, – Полина снова улыбается. Чувствуя, как сердце подпрыгивает. Держит лицо, выходит из кабинета…
С её кожи с каждой секундой будто смывает краску. Она бледнеет. Пальцы холодеют.
Идет по коридору, заворачивает в аптеку, расположенную на первом
Будь она уверена на все сто – купила бы только противозачаточные, забив на тест. Но дело в том, что…
– Мне нужны тесты на беременность. Штук пять.
Она не уверена.
Полина еле доезжает домой. Самой кажется, что несколько раз умирает и возрождается за время поездки. Успевает проиграть ужаснейший из сценариев, в лучшее поверить.
Отпустив водителя, поднимается в свою квартиру. Раскладывает тесты на диване, дрожащими пальцами вскрывает первый и пытается читать инструкцию.
Там, наверное, ничего сложного, но она так нервничает, что совершенно не может вникнуть. Зачем-то прокашливается, хмурится, пытаясь и пытаясь.
В итоге идет в туалет. Она в квартире сама, замыкаться ей не нужно, но Полина и это тоже делает. Будто кто-то может ворваться…
Закончив – раскладывает три теста по краю раковины, отступает.
Сейчас её тошнит… И из-за этого тошнит ещё сильнее.
Полина практически подпрыгивает, услышав жужжание собственного телефона.
Кто-то звонит, а клатч с мобильным висит на дверной ручке.
Чтобы взять, Полина опускается на пол рядом. Так ей намного легче, чем на ногах. Руки-предательницы дрожат, но она умудряется достать.
– Алло, – произносит будто больным голосом.
– Алло, Полин, – но мама, а звонит она, этого, кажется, не замечает.
– Да…
– Как там врач? – зато Екатерина Павловская помнит, что у Полины сегодня прием. Это приятно, наверное…
– Всё хорошо. Приходить через полгода.
– Ну и замечательно. Я тебе напомнить хочу, мы в эти выходные семьями. Ты помнишь же?
Полина помнит. Кивает. Потом только «угукает».
– Не придумывай отговорок, пожалуйста. Проведи время с нами.
В любое другое время Поля, возможно, поспорила бы. Она с недавних пор часто спорит с матерью и отцом. Но сегодня… Не до того.
– Хорошо. Целую, мам.
Может мать хотела о чем-то еще, но Полина скинула. На несколько секунд зависла взглядом на экране. Гаврила – постоянно в ее набранных и входящих. Хочется нажать и услышать его голос. Но она сдерживается. Ей сначала самой надо понять. Вдруг тревога ложная?
Взявшись за ручку, Полина поднимает себя с пола. Сжимает телефон, возвращаясь к раковине.
Стоит оказаться рядом – хватается за ее край и сжимает фарфор с силой.
Жмурится, ощущая стук сердца
У нее всё обрывается. Её накрывает с головой.
На тестах плюсы.
– Господи… – она беременна.
Чувство такое, будто окунули во что-то вязкое. Не избавиться.
Оставаться дома Полина не смогла. Позвонить и сразу признаться Гавриле – почему-то тоже. Собралась на автопилоте, вызвала такси.
Поднялась в его квартиру, закрылась, села на диван, на котором они, скорее всего этого ребенка и зачали… И только тут расплакалась, заваливаясь на бок и скручиваясь калачиком.
Просто от страха. Просто из-за осознания, как же вляпались…
Из-за ненависти к себе за каждый тот раз, когда они были так неосторожны. И не оправдаешься тем, что даже с осторожными иногда случается.
Где сейчас Гаврила и когда приедет, Полина не знала. Весь день пронесся просто мимо неё. Она даже заход солнца пропустила. Не позаботилась о том, чтобы включить свет.
Лежала, глядя в одну точку, то утопая в панике, то будто выныривая и делая жадные глотки воздуха.
Она не чувствовала ребенка. Она и беременной себя не чувствовала. Может срок совсем маленький…
Когда слышит звуки проворачивающегося в замке ключа, ежится сильнее. Жмурится. Не настроилась…
Ей так страшно…
Гаврила заходит в квартиру, наверное не подозревая, что она тут. Он обычно по окнам проверяет или звонит. А тут тьма. Никто не выбежал навстречу.
Он тихо разувается. Бросает ключи и мобильный на тумбу. Идет по темному коридору в сторону ванной, руки моет. Оттуда обратно к тумбе.
Набирает её, сам же слышит, что вибрация доносится из комнаты.
Заходит, щелкает включатель торшера…
– Поль…
Полина может даже не смотреть, и так знает, что Гаврила удивлен.
Скидывает, проходит вглубь, приседает на корточки рядом с диваном.
– Ты чего, малыш? Заболела? – в его взгляде одновременно волнение и ласка. Он скользит по ее лицу, такой же заботливый, как всегда. А у Полины сжимается горло. Нет сил вытолкнуть из себя, что их «как всегда» закончилось. – Я тебе строчу-строчу, ответа нет…
Гаврила проходится по щеке. Не журит, просто как о забавном рассказывает. И в их прошлой жизни Полина непременно улыбнулась бы, а в этой всхлипывает, жмурясь. Тянется ко рту…
– Эй, Полюшк… Эй…
Знатно пугает Гаврилу. У него голос чуть меняется. Он забрасывает ее руки к себе на шею. Одновременно на диван садится и её устраивает у себя на коленях.
Понятия не имеет, какое с ней случилось горе, но готов утешать.
Гладит по спине, прижимается губами к виску. Чуть укачивает даже, повторяя «тише, малыш… Ну тише…».