Нарушенная клятва
Шрифт:
Зима подходила к концу. Солнце показывалось все чаще, воздух потеплел, правда, снег только начал подтаивать на потемневших откосах ухабистой дороги, да и вероятность метелей не миновала. Тилли вспоминала, как два года назад снег валил почти до самой Пасхи; но сегодня день был ясным, почти весенним. Мистер Бургесс сам ковылял по комнате, подбирая то одну, то другую книгу: приближающаяся весна как будто вливала новые жизненные силы в его немощное тело.
Подложив последнее полено в огонь, Тилли обернулась. Учитель стоял у окна, задумчиво глядя на улицу.
— Как хорошо, — сказала
— Да-да, дорогая. Солнце, дающее жизнь всему… Вот и детей оно выманило из дому.
— Детей?
Подойдя, она взглянула сквозь протаянное в морозных узорах на стекле отверстие и увидела трех мальчишек, идущих по дороге. Они подпрыгивали, весело толкались, и мистер Бургесс заметил:
— Ну, прямо как ягнята! Весна так и играет у них в крови.
Улыбнувшись, Тилли отошла от окна, подхватила корзинку для дров, сняла с гвоздя за дверью плащ и, накинув его на плечи, вышла во двор.
Кроме домика во дворе были только две постройки, примостившиеся в дальнем конце двора. Одной из них была уборная, отличавшаяся такой современной деталью, как деревянное сиденье, впрочем, помещавшееся прямо на ведро; другой — совсем небольшой дровяной сарай. Вдоль его стен была сложена поленница в один ряд, и было местечко для козел, на которых Тилли пилила дрова. Стены оголились уже на две трети высоты, и она подумала, что надо бы поскорее заполнить их снова, потому что еще немного — и ей уже не управиться ни с пилой, ни с топором. Конечно, Артур не отказывался помочь, но кроме своего ежемесячного выходного, он почти не мог отлучаться из усадьбы.
Тилли начала укладывать дрова в корзину, но вдруг застыла с очередным поленом в руке, прислушиваясь, забыв распрямиться. В ту же секунду она почувствовала, как вся кровь отхлынула от ее лица и из ее вмиг похолодевшего тела, — из-за двери до нее донеслось, с упоением выкрикиваемое детскими голосами, слово «ведьма».
О Господи, неужели снова! Тилли зажмурилась, потом рванулась было к дому, но решила обойти его сзади. Поэтому сначала они не заметили ее, стоящую между углом домика и живой изгородью из кустов шиповника — границей соседнего участка. Зато она отлично видела их — тех самых троих мальчишек. Они стояли на дорожке, ведущей к дому, и распевали во все горло:
Ведьма, ведьма, ведьма, эй! Выходи-ка поскорей! На костре тебя поджарим, Станешь ты угля черней! Ведьма, ведьма, ведьма, эй!..Глаза всех троих были устремлены на дверь домика, и двое младших бросали в нее снежками. А старший, найдя в снегу большой камень, швырнул его в окно.
Услышав звон разбитого стекла, Тилли сорвалась с места. Сорванцы ожидали, что откроется дверь, поэтому на мгновение окаменели, увидев несущуюся к ним высокую женскую фигуру в черном развевающемся плаще с капюшоном.
Старший, опомнившись первым,
Руки у Тилли были худые, но очень сильные — не зря она столько времени пилила и колола дрова, а до этого работала в шахте, — так что, схватив мальчишек, она здорово встряхнула их, жестко глядя каждому в лицо.
Первым обрел дар речи тот, кто повыше.
— Это… это не я, миссис. Это н…не я разбил вам окно. Это Билли.
— Как тебя зовут?
— Т… Тейлор, миссис.
— Откуда ты? — Можно было и не спрашивать — Тилли заранее знала, что он пробормочет в ответ:
— Из…из д…деревни.
— А ты? — И она так потрясла второго мальчика за шиворот, что его голова замоталась из стороны в сторону. — Тебя как зовут?
— Пир…Пирсон, миссис. Томми Пирсон.
Пирсон. В деревне был только один Пирсон, по крайней мере, двенадцать лет назад там был только один Пирсон, и звали его Том. И он хорошо относился к ней.
— Твоего отца зовут Том?
— Да, миссис.
— Ладно. — Наклонившись, Тилли проговорила прямо в лицо мальчика: — Сейчас ты пойдешь домой и расскажешь отцу, чем ты здесь занимался. Ты слышишь, что я говорю?
— Д…да, миссис.
— Я узнаю, рассказал ты или нет. Понятно?
— Да, миссис.
— И скажи ему, чтобы выпорол тебя как следует.
На сей раз «да, миссис» прозвучало не сразу. Мальчишка всхлипнул, засопел и только потом еле слышно пробурчал:
— Ага… То есть да, миссис.
— Теперь ты. — Тилли встряхнула второго пацана. — Говори, кто послал тебя? Кто велел тебе прийти сюда?
— Билли Макграт. Вот он. — Сорванец мотнул головой и рукой в сторону дороги, где, неподалеку стоял старший мальчишка.
Тилли впилась в него взглядом. Макграт… Снова один из Макгратов, сын кого-то из братьев, оставшихся в живых. Он не мог быть сыном Стива, потому то, во-первых, Стив давно уже уехал из этих краев, а во-вторых, Стив тоже был ей другом. Правда, он, Стив, хотел быть ей больше, чем просто другом — так же, как и Хэл. Вот из-за этого Стив и убил Хэла. Хотя не только: в детстве ему пришлось всякого натерпеться от старшего брата. Значит сейчас перед ней стоял еще один Макграт — уже из другого поколения. Неужели все начнется снова? О нет, только не это!
Как бы в ответ на ее безмолвный вопрос, юный Макграт завопил, приплясывая на дороге:
— Ведьма! Ведьма! Ты старая ведьма и убийца. Ты убила моего дядю Хэла, убила, убила! Но моя бабушка доберется до тебя. Она говорит, что разделается с тобой, и она разделается! Ведьма! Ведьма!
При этом последнем слове, которое он выкрикнул во всю силу своих легких, из-за сугроба на краю дороги появился всадник и, натянув поводья, резко остановил коня как раз за спиной у мальчишки. От неожиданности тот шарахнулся, оступился, едва не свалившись в прикрытую снегом канаву, и, кое-как устояв на ногах, вытаращился на возвышающегося над ним человека на лошади.