Нарушители равновесия
Шрифт:
— В пояс… Зови братом…
Хотя он и ожидал такого, но все-таки ощутил гордость. Шету примет его как равного! Его — беглеца! Только Светлый мог называть хэйкана «братом». Войча знал, что оргские вельможи спорили, и на «брате» сумела настоять именно Челеди. Выходит, не зря ехал!
Перед глазами появилась золотая завеса с непонятными значками, похожими на огромных муравьев. Мерно забили барабаны, что-то трижды прокричал глашатай…
— Кланяйся!
Еще ничего не увидев, Войчемир послушно склонил голову. Гость и должен кланяться, на то и вежеству обучен. Но не слишком низко.
Когда Войча поднял глаза, занавес исчез. Прямо перед ним было отделанное литым старым серебром возвышение, на котором на корточках, по-горски, сидел человек средних лет с маленькой бородкой и усталыми больными глазами. Лицом он походил на Челеди, чего Войча и ждал. Ведь вдова Сварга и Великий Хэйкан происходили не только от одного отца, но и от одной матери.
— Чолом, брат…— холодно и четко произнес Шету. — Здоров ли ты?
Войчемир уже открыл рот, дабы ответить, но тут стоявший рядом огрин поспешил прокричать:
— Сын Высокого Неба, Великий Хэйкан Шету сын Ишбара спрашивает своего брата Светлого Кея Войчемира сына Жихослава о его здравии!
Войчу предупреждали, но он никак не мог взять в толк, зачем надо повторять слова хэйкана. Может, у них прежде хэйканы слабый голос имели? Так ли, иначе, но можно отвечать:
— Здоров я. А здоров ли ты, брат мой. Сын Высокого Неба…
К счастью, Войча не сбился и договорил все до конца. За время путешествия он старался побольше говорить с Челеди по-огрски, чтобы не попасть впросак. Кажется, все слова на своих местах… Теперь предстояло выслушать глашатая, на этот раз повторившего Войчину речь, затем — ответ Шету, снова глашатая, потом вопрос хэйкана о здравии «возлюбленной сестры Кейны Челеди», опять глашатая, а после отвечать самому, ибо в разговоре «братьев» третий участвовать не может.
Наконец, убедившись во взаимном здравии, можно было двигаться дальше. А дальше предстояло то, что заранее наполняло Войчино сердце болью и печалью.
— А прими от меня, брат мой, подарок… Пока глашатай повторял его слова, Войчемир еле заметно махнул рукой. Сейчас два кмета должны положить на ковер… Не удержавшись, Войча оглянулся: Змей уже лежал — сверкающий голубоватой сталью, огромный, великолепный в своем невероятном совершенстве…
Челеди уговаривала его всю ночь. Дарить больше нечего, а худой подарок — худшее оскорбление. Не нужны Шету подарки, но обычай не может нарушить даже он. Войчемир покорно слушал, чуть не плача от мысли, что придется расстаться с чудо-мечом, но понимал — невестка права. От разговора с хэйканом зависело слишком многое, а снявши голову, что плакать по волосам!
Взгляд Шету, спокойный и равнодушный, внезапно повеселел. Он сделал короткий жест, и двое стражников поднесли Змея к ногам хэйкана. Шету легко провел рукой по гладкой стали. Войча заметил, как переглянулись огрины, стоявшие у трона. Похоже, Змей произвел впечатление.
— Спасибо, брат, за подарок. Прими и от меня…
Шету улыбнулся. Двое стражников вынесли что-то большое, накрытое цветным покрывалом. Один из них поклонился Войчемиру, дернул рукой…
Сверкнула сталь. Вначале Войчемиру показалось, что это кольчуга, но
— Прими этот доспех, брат, — Шету явно остался доволен впечатлением. — Он тебе впору будет.
Доспех! И тут Войча вспомнил — Сварг говорил о таком. Где-то за морем, очень далеко, делают чудо-доспехи. В таком панцыре альбиру нечего бояться — разве что упасть и не встать. А ежели на коня сесть, копье взять или Змея… Войча вздохнул — меча было жаль.
Снова рев труб, рокот барабанов, крик глашатая — и занавес опустился. Выходит, все? Войча растерянно поглядел на Челеди, та сжала губы и быстро повела головой. Яснее не стало, и Войча смирился. Видно, так и надо — спросить о здоровье да подарками обменяться.
У входа их окружили незнакомые огры в богатых шубах, кланялись ему, кланялись Челеди, о чем-то. лопотали. Войча кивал, хмурил брови, думая о том, что и вправду горек хлеб чужбины. Придется вновь просить о встрече, снова дарить подарки… А дарить-то и нечего!
Войчемир уже собрался уходить, но Челеди потянула его куда-то в сторону. Войча удивился, но спорить не стал, велев своей небольшой свите подождать на месте. Вдвоем с Кейной они обошли шатер и оказались у другого входа — поменьше, поскромнее, без всякого ковра и лишь с двумя стражниками по бокам. Те увидели Челеди, вытянулись и ударили концами копий о снег.
— Пошли! — Челеди потянула его внутрь. Войча подчинился и оказался в полутьме. Где-то совсем рядом горела жаровня, красноватые угли светили уютным теплом, на огне грелся высокий медный кувшин, а рядом сидел человек в теплом халате.
— Присаживайся, брат Войча.
От удивления Войчемир даже не сразу узнал хэйкана. Без высокой шапки Шету казался совсем маленьким, не выше Челеди. Вблизи он выглядел старше, глубокие морщины тянулись вдоль щек, под глазами темнели пятна. Войча понял, что говоря о своем здоровье. Великий Хэйкан просто не хотел огорчать «брата».
— Я…— Войча неловко присел у огня. — Сын Высокого…
— Шет, — хэйкан усмехнулся. — Это вроде «Войчи». Садись, сестра.
Челеди присела у самого огня, протянула руки к жаровне.
— Тебе нужен хороший знахарь, брат! Хэйкан покачал головой:
— У меня хорошие знахари. Иначе я бы давно ушел на Золотое Небо… Меча очень жаль, брат Войча?
— Жаль! — искренне ответил Войчемир и тут же испугался. Но Шету только засмеялся:
— Такая наша судьба! Даришь самое лучшее, улыбаешься тем, кого не любишь… Спасибо тебе, Войча!
— За меч? — растерялся Войчемир.
— Нет. Меч — подарок Великому Хэйкану. А спасибо тебе, что привез сестру. Я очень волновался за Челеди. Слишком хорошо знаю, что бывает, когда братья воюют. У меня было много братьев, Войча! А в живых остался совсем не тот, кого я любил…
Войчемир уже успел узнать от Челеди, что Шету не ладит с Алаем. Младший брат слишком пристально смотрит на Белый Шатер…
— Улад требует твоей выдачи.
Войча моргнул, открыл рот, чтобы переспросить, но понял — переспрашивать нечего. Ясно и так.