Нарушители равновесия
Шрифт:
— Точнее, требует твою голову. За нее назначена большая награда, брат Войча. Любой пастух теперь может безнаказанно убить тебя и получить мешок серебра.
И тут Войчемир впервые пожалел, что бежал из поруба. Наверное, он бы уже замерз там, на холодном песке. Тихо, без жалоб — и без новой войны…
— Это еще не все. К сожалению…
Войчемир почувствовал, как маленькая ладонь Челеди крепко сжала его плечо. Стало немного легче.
— По Кееву обычаю и по воле Светлого Кея Сварга ты — законный правитель Ории. У тебя Железный Венец, а без него Улад
Растерянность прошла, обида притупилась, но сомнений не убавилось. Что же получается? Огры будут его, Войчемира, на престол сажать? Выходит, все-таки война? Да ни за что!
— Вот чего… брат Шет, — осторожно начал Войча. — Наверное, уехать мне надо. К румам или еще куда…
Хэйкан покачал головой:
— Поздно, Войча. Если я скажу Уладу, что Кей Войчемир бежал, выйдет, что я оправдываюсь. Мне не в чем оправдываться перед ним. Тогда сполоты почувствуют нашу слабость. Мир держался равновесием, и оно будет нарушено. Понимаешь?
Войчемир понял не все, но на всякий случай кивнул.
— Если я тебя выдам, получится еще хуже. Мы испугались и отдали Светлого Кея Ории на верную гибель. Разве Улад станет с нами считаться после этого? Но это не все… У нас много недовольных— и миром, и мною. Мой брат Алай каждый день говорит, что пора вновь поить коней в Деноре и топтать копытами сполотские пашни. У него много друзей. Что они скажут, когда я уступлю Уладу? Понимаешь, что будет?
— Н-ну…— начал Войча и замолчал.
— Все просто очень, брат мой старший, — Челеди заговорила по-сполотски. — Все очень просто быть. Шет тебя выдаст — Алай его свергнет и начнет войну с вами. Не выдаст — Улад сам начнет войну.
В голосе Кейны не было ни страха, ни жалости. Войча вдруг подумал, что Кейна заранее знала, что будет, когда звала его к ограм. Знала — и не боялась.
— Мы не боимся войны, — продолжал хэйкан. — Но как только мы перейд„м Денор, пайсенаки, наши соседи, перейдут Итль. А румы уже не первый год плавают по Денору. Война будет очень большой и очень долгой.
Войчемиру вспомнился Акелон и черные галеры, уходящие к далекому Харбаю.
Хотелось спросить: «Чего делать-то?», но язык не повернулся. Шету говорит с ним, как со Светлым, с властелином Ории. К этому привыкнуть трудно, почти невозможно, но Войча все же попытался. Если он Светлый…
— Брат Шет, а ведь войну должен кто объявить? Вопрос вышел не очень понятным. Хэйкан невесело улыбнулся:
— Я. Или ты…
— Ага! Если ты войны не объявишь, и я не объявлю, чего получится? , Шету кивнул:
— Верно. Получится, что огры воюют не с Орией, а с самозванцем Уладом, защищая законного правителя. Но война все равно будет. Уладу она нужна. Его не знают, и это поможет ему сплотить страну. Стоит Уладу сказать: «Огры идут!»…
Надежда исчезла. Улад скажет: «Огры идут!», и люди забудут и о Кеевом Законе, и о Железном Венце.
— Да, плохо, брат Войча…— хэйкан покачал
— Не все! — Челеди встала. — Брат, что говорят о Кее Войчемире твои альбиры?
— Что он знаменитый воин, — Шету улыбнулся. — И что его войско хотя и небольшое, но вооружено страшными двуручными мечами…
Войча на миг поразился, но затем невольно усмехнулся. Не зря Челеди советовала подарить хэй-кану Змея!
— И что он принес с собой войну. И они рады… А еще они думают, хотя и не говорят вслух, что я болен и не смогу вести их в поход. Зато Алай сможет.
— А обо мне? — невозмутимо продолжала Кейна.
— Тебя рады видеть. И очень жадеют, что погиб твой муж, Кей Сварг. Тебя очень хотели видеть Светлой Кейной. Многие считали, что твой сын, когда наденет Железный Венец, сможет объединить всю Орию — от Итля до Харпийских гор. Ведь у меня нет детей, а Алая боятся…
И вновь Войча поразился. Оказывается, вот почему Челеди выдавали за сполотского Кея! Да что теперь об этом говорить? Эх, братан Сварг!
— Хорошо! — Челеди кивнула, и на скуластом лице ее промелькнула улыбка. — Я подумаю, брат…
В эту ночь поспать не довелось. Вернувшись из Белого Шатра, Войча собрал своих спутников и поведал обо всем, что пришлось узнать. Рассказанное не удивило. Новости в степи распространялись скоро — один из дедичей краем уха услыхал даже, сколько серебра предложил Улад огрским вождям, чтобы выдали беглецов. Войча надеялся, что услышит дельный совет, но его спутники были явно напуганы, мечтая об одном: уехать подальше за море, благо серебра, оставшегося от Сварга, хватит на всех.
Глядя на перепуганные лица, замечая, как дедичи и Кеевы мужи старательно отводят глаза, Войча понял: они уже жалеют, что ушли вместе с ним. У каждого дома остались семьи, добро — и все это они потеряют, если и дальше будут поддерживать Войчемира. В конце концов Войча велел всем спать, а сам долго сидел в темноте, глядя на красные огоньки жаровни. Войча искал выход, но выхода не было. Наверное, даже братан Сварг растерялся бы, окажись он на Войчином месте. Хотя нет, не растерялся! С несколькими сотнями кметов да с огрской подмогой он бы вернул себе Савмат! Но Войча понимал: он — не Сварг, и не пойдет войной на братишку Улада. Да только его уже не спрашивают. Так ли, иначе, война будет…
Войча вновь, уже не в первый раз, вспомнил мертвый Акелон, святилище, вырубленное в камне, серебристый свет Зеркала. Может, боги для того и доверили ему тайну, чтобы сейчас, пока еще не поздно, остановить войну? Ключ далеко, Дверь — еще дальше, но достаточно пригрозить братишке Уладу… Нет, не достаточно! Он не поверит, значит, надо будет доказать. А доказать — означало показать. Что показать? Снести с лица земли какой-нибудь город? Остановить Денор на день-другой? А что дальше? Разве он, Войча, сумеет удержать проснувшуюся смерть?