Нас больше нет
Шрифт:
Скольжу взглядом по страницам, но смысл ускользает из-за непрошеных мыслей.
Все прокручиваю в голове сегодняшний день. Каждую сказанную фразу, каждый брошенный в мою сторону Давидом взгляд. Не знаю, что хочу найти в этом всем, но пластинку словно заело.
Его родные приняли меня тепло. Жаль только, что наше знакомство произошло не три года назад. Но тогда я была чем-то вроде нежеланного довеска. Постыдным секретом Леонова. Лишним звеном в его жизни.
Я вздрагиваю от громкого голоса отца. Несколько резких слов со стороны
Стук в мою дверь раздается совершенно неожиданно. Я не успеваю ответить, дверь открывается, и на пороге появляется папа. Взвинченный. Злой. Нервный.
Мы встречаемся взглядами, он быстро берет себя в руки, пряча от меня эмоции, которые, скорее всего, адресованы Насте.
— У тебя все нормально? Нужно что-то? — интересуется он.
У него усталое выражение лица, бледная кожа, красные глаза. Словно он несколько дней не спал и не отдыхал.
Я хочу съязвить, но сдерживаюсь. Мне даже жаль его становится. Искренне.
— Ничего не нужно. Разве что обратно меня вернуть, — отвечаю и возвращаюсь взглядом к книге, давая понять, что на этом разговор окончен.
Отец вздыхает. Так и не дождавшись приглашения, проходит в мою комнату, закрывая за собой дверь.
Я его видеть вообще не рада. Мне одной побыть хочется.
— Потерпи немного, Лер. Я бы не настаивал на таких мерах, если бы все было так просто, — негромко говорит он.
— Я понимаю. Поэтому и терплю.
— Хоть кто-то что-то понимает.
Он осматривается по сторонам, словно впервые оказался здесь. Повисло неловкое молчание. Нам и раньше-то не о чем было поговорить, а сейчас и подавно. Те теплые отношения, что когда-то начали между нами прорастать, так и не успели набраться силы. Отец все испортил.
— Давид больше не будет непосредственно контактировать с тобой.
Услышав его слова, я резко поворачиваю к нему голову. Почему-то сердце начало быстрее биться.
Смотрю на отца, ожидая пояснений. Он уволил его или что-то случилось?
— У Леонова целый штат людей. Он слишком много на себя взвалил. Он командовать ими должен, а не выставлять себе лишние смены. К тому же тебе вряд ли приятно проводить с ним столько времени.
Я должна чувствовать радость от его слов. Разве не этого я хотела? Но вместо ожидаемого облегчения ощущаю укол разочарования. И даже себе признаться страшно, чем именно это вызвано.
— Богдан тебя устраивает? — пристально следя за моей реакцией на свои слова, спрашивает отец.
— Вполне, — киваю я.
Горло пересохло, я взглядом ищу бутылку с водой, которую предусмотрительно взяла с собой из кухни, чтобы лишний раз не спускаться и ни с кем не встречаться.
— Хорошо.
Отец прячет руки в карманах, переступает с ноги на ногу. Видно, что хочет еще что-то сказать, но не решается.
— Я скучал по тебе, дочь.
— Давай не будем, — прошу его, отворачиваясь.
Мы
— Я до сих пор себе простить не могу. Хотел как лучше, а получилось…
— Не надо. Я спать собираюсь, — намекаю на то, что ему пора. У самой же слезы в глазах собираются. И гнев изнутри поднимается. На отца, на Давида, на свою наивность и глупость.
— Ладно. Хороших снов, дочь. И это… — Отец прочищает горло, продолжая: — Ты спускайся на завтрак, Юля будет рада. И Давид должен был предать тебе, что нужно всей семьей благотворительный вечер посетить.
??????????????????????????— Передал. Я буду.
Отец еще какое-то время молча стоит посреди моей комнаты, потом же выходит, тихо прикрыв за собой дверь.
Я отбрасываю в сторону книгу. Прикрываю глаза, тру пальцами переносицу. В голове ни одной связной мысли. Когда в Лондоне была, все так просто казалось, а сейчас снова раздрай в душе.
Щелкаю выключателем и поворачиваюсь на бок. Долго не могу уснуть. А потом словно что-то переключается. И я внезапно понимаю, почему Оля показалась мне знакомой.
Я видела ее уже. В тот самый день, когда моя жизнь разделилась на «до» и «после». Когда на пороге нашей с Давидом квартиры появилась Алена.
Я повелась на ее слова, проследила за Давидом. Он обнимал девушку, с которой, по словам Алены, спал. И которая была беременной.
Но это оказалась Оля. Его сестра. Давид не врал тогда. Но это уже ничего не изменит и не исправит. Потому что главная его ложь таки прозвучала. Его и отца. Это сложно простить.
Утром я все же решаю спуститься к завтраку. Отца за столом нет. Насти тоже. Только Юра и Юля, которая моему появлению очень обрадовалась. Чувство вины укололо прямо в сердце. Из-за ненависти к отцу я из своей жизни вычеркнула слишком многих людей, которые за меня искренне переживают.
— Доброе утро, Лера. Как дела? Какие планы на сегодня? — мягко улыбается Юлия.
— Да ничего такого, — поджимаю плечами и занимаю свободное место за столом. — Мне нужно картину завершить. Скорее всего, весь день проведу в студии.
— О! — Ее губы вытягиваются в трубочку. На щеках проявляется румянец, а глаза загораются неприкрытым интересом.
— Не ту картину, что ты думаешь, — смеюсь я, разглядывая сконфуженное лицо Юли.
— Это хорошо. Твой отец, кстати, очень близко к сердцу воспринял тот факт, что ты рисуешь… — она замолчала, бросила короткий взгляд на сына, потом снова на меня посмотрела, поигрывая бровями.