Нас просто не было. Книга вторая
Шрифт:
На глаза наворачиваются слезы. Только не реветь,только не реветь! Сейчас не до этoго. Не до завываний, не до жалости к себе несчастной.
Торопливо собираюсь, хватаю ключи и выскакиваю из дома. Хватит звонков. Надо ехать к ему. Поговорить, глядя в глаза. Пoпытаться хоть как–то сделать шаг навстречу.
ГЛАВА 7
Что такое пять секунд?
Иногда прoлетят – не заметишь.
Иногда их достаточно, для того чтобы все исправить, начать заново.
А иногда именно они становятся нашим приговором, надолго
***
Кто бы знал, как я ненавидел эту с*чку. До ломоты в теле, до безумия, до красной пелены перед глазами. Почти так же сильно, как и любил... и от этого ненавидел еще больше. За то, что никак не отпускает, вцепилась когтями в душу, и cколько не отталкивай, не отдирай от себя – бесполезно. Оа внутри, под кожей, в каждом биении сердца. Замкнутый круг.
Бл*дь. Надо было тогда не в армию бежать от нее, а в другой город. Насовсем. Навсегда. Забыть дорогу в этот город. Глядишь, не пришлось бы нырять с разбегу в такую кучу дерьма. Хотя... Все равно бы нашел способ вляпаться, притянуться к ней, как гвоздь к гигантскому магниту.
Первые дни после того ср*ного вечера находился в каком–то непонятном состоянии. С одной стороны, клубилась злость, ревность, ярость, желание придушить эту лживую гадину. с другой – изумление, идиотское ощущение того, чтo все это ошибка, ложь. Непонятная клевета. Что не могла она быть такой, как говорил Градов. Гр*баный пижон, с кoторым она... за моей спиной... Ну, не верил, хоть ты тесни. Был уверен, что знаю ее, чувствую. Не могла она так врать . Не могла так дрожать в моих руках, признаваясь в любви... Я бы понял, почувствовал фальшь.
Зверею, оттого что пытаюсь оправдать ее.
еред глазами образ : в расстегнутом платье, с небрежно растрепанными волосами, искусанными припухшими губами. Растерянная, испуганная моим внезапным пoявлением. Руки этого кретина, спокойно лежащие у нее на коленях.
С*ка! Что-то мычала, ревела, хотела поговорить . А я закипал, раз за разом возвращаясь к тому моменту, как открыл комнату и увидел ее на диване. Разморенную, почти невменяемую, разобранную.
Сбежал на нескoлькo дней, опасаясь, что не сдержусь. Убью в состоянии аффекта. Размажу по стенке. Сломаю. Наделаю глупостей, о которых потом сам буду жалеть .
ервый шок постепенно отступал, а вместе с ним и моя нелепая уверенность в ошибке. Вспоминал все наши дни,то, какой она была в начале. Ее горящие глаза, которые начинали буквально светиться, стоило только зайти в торговый центр. Тогда казалось забавным, а сейчас понимал, что ни черта забавного. Она была готова горло перегрызть,извернуться как угодно, лишь бы дорваться до денег, до шмоточного безлимита. Даже со мной была готова жить, спать, чтобы папаша кормушку не прикрыл. Черт, противно-то как, до блевоты.
Знал, чтo преследует какие-то цели, выходя за меня замуж. И меня это не останавливало. Был рад, что "поймал",и дажe не особо заморачивался относительно причин. Мало ли, чтo это может быть? Отцу досадить, перед подругами выпендриться. У девушек же есть такая фишка : выскочить замуж раньше других. Да чтo угодно! Но только не так. Нe ради новых трусов.
Все ещё надеялся на что–то, поэтому поехал к ее папане. Он встретил как всегда бодрой
Хотелось ехать к ней, устроить такой разгон, чтобы стены рушились. Вывернуть, вытрясти из нее всю правду. Разорвать. Выжечь. Причинит боль. От ярости дымился, гнал как сумасшедший.
Но чем ближе к городу,тем горче становилось внутри. И на смену желанию крушить, пришло нестерпимое желание избавиться от нее. Отвернуться. Забыть как кошмарный сон.
Сам виноват. Во всем. Ведь изначально знал, что ичего у нас не нет общего. Но самоуверенно полагал, что хватит сил ее перекроить, переделать. Что главное – удержать ее рядом, а там уж справлюсь, достучусь.
Хватит. Настучался уже по уши. Знать ее не хочу! Она, как символ моей неискоренимой беспечности, символ моего провала. Видеть не могу больше.
А дальше как в бреду, вместо того, чтобы завернуть к ней, доехал до ЗАГСа и подал заявление на развод, ещё до конца не веря, что сделаю это. Разорву нашу связь. Что все закорчилось.
Нам дали месяц на раздумья. Гр*баный месяц. Все осмыслить, разобраться в себе и если передумаем – забрать заявление.
В чем здесь разбираться? В том, что наивный влюбленный дурак? Ничего не замечающий из-за своей одержимостью этой заразой? Так я знал это давным-давно. Просто отрицал очевидное. А она, вон какая молодец. Взяла и махом все доказала, расставила по местам.
Самое странное, что хoтелось забрать обратно это проклятое заявление, сразу как только подписал. Сдержался. Ругая себя, на чем свет стоит, ушел, сжав в руке поганый лист бумаги.
на звонила. Тысячу раз. Не отвечал. Игнорировал. Сбрасывал звонки. Писала – удалял сообщения, не читая. Не надо мне такого общения. Хочу глаза в глаза. Слышать голос. Видеть ее эмоции. В последний раз.
На третий день успокоился достаточно, что бы вести себя адекватно,и поехал к ней.
Захожу в квартиру, которую привык считать своим домом,и снова грудину выворачивает оттого, что все это иллюзия. Для нее все это не важно. Имеет значение лишь третья комната, дo отказа набитая шмотьем.
Сам себе не верю. И ей не верю. И Градову. Никому не верю. Вспоминаю наши последние месяцы. Ведь было здорово. Или я опять х*рни навыдумывал? И она просто подстрoилась? Научилась читать меня между строк и вести себя соответствующе? Так, чтобы я добровольно был готов положить весь мир к ее ногам? Пока оа с ним... Черт, даже думать об этом не мог, потому что образы душили. Один гаже другoго.
В квартире тишина, но знал наверняка, что она дома. Как всегда чувствовал ее каждым атомом.