Нас просто не было. Книга вторая
Шрифт:
Минут десять он меня слушал, мял, oсматривал в результате пришел к выводу, что родовая активность низкая и надо ставить капельницу.
Схваток я не чувствовала вообще, если конечно не считать за таковые толпу мурашек, время от времени пробегающих вдоль позвоночника.
После того, как мне поставили капельницу, минут десять ничего не происходило. Я, уже начиная скучать, лежала на боку и, подперев голову одной рукой, наблюдала за остальными. Одну,ту, которая громче всех орала, увели в pодовый зал, вторая
Наконец пришли первые схватки. Ничего болезненного я в них не почувствовала, просто будто на несколько секунд мышцы сжимаются. Чем-то напоминало миостимулятор, поставленный на минимальную мощность.
Лежу дальше, балдею, в тайне злорадствую над акробаткой, на которую наехал врач, со словами "ты сейчас тут докрутишься, ребенок на пол вывалится".
Схватки потихоньку набирают силу, словно кто-то постепенно добавляет мощности. Игнат то и дело подходит, кропотливо проверяет мое состояние. На вопрос "как я себя чувствую" лишь пожимаю плечами и говорю, что все хорошо. чего врать-то? Неприятно, но терпимо. И чего все эти тетки орут, словно их режут? Непонятно.
Мой временный недоврач серьезно сообщает, что когда станет совсем тяжело, надо сообщить ему и он поставит анестезию. Я опять лишь жму плечами, на мой взгляд, ничего критичного не происхoдит, вполне можно обойтись и без лишней химии.
Время медленно шло вперед. Вскоре увели рoжать и любительницу позы лотоса. В палате остались только мы двое. Я и мадам, отходящая после эпидуралки.
У нее что-то, по-видимому, шло не так, поскольку врачи привезли передвижной прибор и подсоединили к ее огромному животу. То ли процесс затянулся,то ли ребенок не так лежал, о ее отправили в операционную на кесарево сечение.
И вот я в палате осталась одна, меня окружает непривычная тишина, ленивые схватки время от времени бродят по моему телу, заставляя разве что досадливо морщиться.
Игнат, в очередной раз придя ко мне, недовольно покачал головой и увеличил поток лекарства, покрутив колесико на трубке капельницы.
Что тут началось! Ни с того, ни с сего меня так скрутило, что и продохнуть не получалось. Боль опоясала живот, уходя куда-то в поясницу. Когда отпустило, я испуганно посмотрела на стажера.
– Вот, совсем другое дело, – удовлетворенно заметил он и оставил меня в гордом одиночестве.
Спустя некоторое время пришла новая схватка еще сильнее и продолжительнее. И вот тут до меня начало доходить, что до этого были цветочки, а ягодки ждут меня впереди,и что не от хорошей жизни и нечего делать эти бабенки тут орали и валялись в полубессознательном состоянии.
Через полчаса я в полной
Читали в журналах, что во время схваток нельзя орать,типа силы на это тратятся? Так вот, фигня все это! Я голосила громко и с упоением. Громче, чем все те, кто лежал тут до меня, вместе взятые.
Я орала просто в голос, дурниной орала. Требовала меня пристрелить, усыпить, вынуть из меня этого морского ежа,из-за которого все внутренности в тугой узел скручиваются.
Некстати вспомнила Артема. Зорин, сука! Засунул в меня это чудовище, а сам в кусты? Чтоб тебе пусто было! Ненавижу!
И так далее,и тому подобное. Досталось всем, кого я только смогла вспомнить. Больше всех прилетело, конечно же, бедному Игнату, которому не повезло сегодня познакомиться с госпожой Пепловой, бывшей Зориной, а еще ранее Антиной.
Врачи тихонько посмеивались, когда бедный Игнат в очередной раз вылетал от меня со скрученными в трубочку ушами, после словесного потока, что я на него выплескивала.
– Практикатинтишка, блин, рукож*пый! Сколько можно ковырятся? – завопила,когда он в очередной раз появился в поле моего зрения.
– Я должен контролировать ваше состояние...
– начал было он.
– Себя контролируй! – огрызнулась и снова завопила, вцепившись побелевшими пальцами в край матраца. Когда схватка ушла, грозно потребовала, - делай мне укол, не могу больше.
Я увидела, как вытягивается у него лицо, а в глазах отражает самый настоящий испуг.
– Чего глаза выпучил?
– шиплю из последних сил, чувствуя, что новая агония уже на подходе.
– Я забыл, - чуть слышно прошептал он.
– Чего забыл?
– Про анестезию.
– Ну, так я напомнила! Ставь, давай!
– Уже поздно. Нельзя ее ставить.
– Чего-о-о-о-о-о???
– вопрос плавно перешел в громкий стон.
– У вас открытие уже большое, анестезию нельзя!
– Ме плевать на открытие! Ставь, твою дивизию, пока я тебя не покусала!!!
В этот момент в палате, наконец, появился мой врач, Александр Сергеевич. Я перекинула на него свое ядовитое внимание:
– Уберите от меня этого бездаря!
Мужчина неторопливо подошел ко мне, склонился и холодно, без каких либо эмоций, произнес:
– от закрыла.
От такого я откровенно опешила и действительно замолчала, глядя на него широко отрытыми глазами.
– А теперь взяла и быстро извинилась перед Игнатом Вячеславовичем.
– Даже не подумаю! – зло прошипела, взглянув на парня так, что он непроизвольно отступил за спину более старшего коллеги.
– Быстро извинилась! Я к тебе не прикоснусь, пока не услышу "извините меня, Игнат Вячеславович".