Нас просто не было. Книга вторая
Шрифт:
Отступившая было горечь, снова вернулась на свое место, усиливаясь с каждым мигом. Пора признать очевидное. Он не спрашивает, потому что ему этo не надо. Он запретил мне об этом говорить, и сам придерживается того же курса. Будто ничего и не было. Зорин уверен в том, что я сделала так, как он требовал. И его не мучают сoмнения по этому поводу. Он ни о чем не жалеет. Для него это оказалось настолько несущественной мелочью, чтo он уж и забыл о ней. Просто послал на аборт, одним взмахом перечеркивая любые возможности сделать шаг
Хватит. Я уже пережила, отпустила то страшное время. Переварила ту жестокую переписку, слова которой долгое время снились по ночам. Все в прошлом. Живем дальше, как можем, как получится. Не оглядываемся.
Не спрашивает и ладно. Пусть остается все как есть. Незачем усложнять. Просто проведу с ним время, поговорю, большего и не надо. Так ведь? Я права? И плевать на эту боль, распирающую ребра.
Нашу беседу прерывает очередной звонок. Знаю, что не мое дело, но взгляд непроизвольно перескакивает на экран его телефона. Вдоль хребта тот час ледяные когти впиваются в тело.
Это Его Олеся.
На фото, отражающемся при звонке, они вместе, дурачатся перед камерой, прижимаясь щекой к щеке. Такие довольные, счастливые.
Не смотри, Кристин! Просто не смoтри, отвернись. Тебя это не касается!
Играет веселая современная мелодия. Артем недовольно хмурится. Вижу, как стиснул зубы, и на скулах желваки нервные заходили. Злится, продолжая игнорировать звонок.
Я не выдерживаю первая. Не могу видеть их улыбающиеся физиономии, а отвести глаза так и не получается:
– Да ответь ты! – коротко бросаю, все-таки отворачиваясь к окну, чтобы не видел моего перекошенного лица.
Зорин с вздохом берет телефон и произносит как-то резко, нетерпеливо:
– Да!
– Тёмочка, привет.
Черт, у нее настолько звонкий голос, что в отличие от звонившего до этого мужика, мне ее отлично слышно. Каждое чертово слово.
– Привет, Олесь.
Меня передергивает. Не могу слышать это имя из его уст, сразу начинает ломать, выворачивать наизнанку.
– Ты уже вернулся?
– спрашивает как-то по хозяйски, по-привычному, как родного, заставляя жмуриться что есть силы.
– Нет, еще только еду, - Зoрин сдержан, немногословен. Ему явно не нравится беседовать со своей девушкой в моем присутствии. Ничем не могу помочь, Зеленоглазый. Сама бы с радостью выскочила из твоей машины, лишь бы не слышать ее голос, но не могу. За дочерью надо ехать. За моей Олесей. Не твоей, не нашей, а именно за моей.
Закусив губу, смотрю на снежинку, распластавшуюся на стекле. Она долю секунды хранит симметричную красоту, а потом начинает таять, исчезая насовсем. Как и я, как мое хорошее настроение, как росточек теплоты, пробившийся в груди.
– Я тебя сегодня жду! Приедешь?
– Приеду, - невозмутимо отвечает Артем, а у меня чувство будто раскаленные прутья под кожу загоняют. евную по-черному, до красных всполохов
Боже, дай мне сил.
Не хочу, но все равно слышу, как она воркует о том, что приготовила ему сюрприз. Напоминает о том, что родителей нет дома,и мешать никто не будет. Колючий ком в животе разрастается, не давая вздохнуть. Только не реветь, только не реветь. Я не хочу ему показывать то, насколько больно, плохо, невыносимо.
Прощаются. Олeся рассыпается в нежностях, а он еще раз говорит, что приедет, как только одно дело завершит. Одно дело – это я и моя транспортировка к Маше. Вот так вот, просто дело, которое надо завершить.
Ее звонок отрезвляет, разгоняя иллюзию спокойствия,иллюзию того, что между нами ещё что-то есть и это можно спасти. Ничего подобного. Мы на разных берегах,и призрачный мостик, возникший между нами после сегодняшней ночи, растворяется словно дым, оставляя после себя пустоту.
Мы больше не говорим с ним до самого конца пути. Зорин привозит меня во двор к Маше, останавливается у ее подъезда.
Бросаю на него последний взгляд, украдкой, запоминая его, впитывая.
Артем мрачнее тучи, погружен в свои мысли. В тот момент, мне даже кажется, что он хочет поскорее отделаться от меня.
Что ж, нет смысла задерживать:
– Спасибо, что подвез, - произнoшу,изо всех сил пытаясь казаться спокойной.
– Не за что, - отвечает рассеяно, глядя куда перед собой.
– Я пошла.
– Хорошо, - кивает, а у меня жжет в груди. Так хочется, чтобы он сказал что-то хорошее, пошутил, удержал. Вместо этого он без единой эмоции произносит, – Маше привет передавай.
– Обязательно, – выдыхаю, с трудом удерживая готовую вырваться наружу обиду,и выскальзываю из машины, – до свидания, Тём.
– До свидания.
Вот и все. Вот и конец мимолетной сказки. Не успеваю сделать и шага, как слышу за спиной скрип колес по снегу. Он уезжает. Все вернулось на свои места. Я иду к нашей дочери, а он уезжает к своей Олесе.
Это даже не больно. Это просто убивает.
Что я там говорила относительно того, что в этом городе, может, что-то осталось для меня? Бред! Ничего нет. Совершенно. Надо уезжать.
ГЛАВ 18
Это идеальная грудь. Вернее,идеальная подача весьма внушительной груди. Красное платье с глубоким декольте. На шее тонкая золотая цепочка,темно-рубиновый кристаллик перехватывает ее в районе яремной впадинки, а вниз спускается ещё одна цепочка-хвостик, на конце которой второй кристаллик, примостившийся в ложбинке между грудей, таинственно поблескивая и привлекая к себе внимание. Не хочешь, а все равно опускаешь взгляд на упругие полушария.