Насчет папайи
Шрифт:
С другой стороны, эта гипотеза — как и предположение Даффи, что в «Грузоперевозках Хендрика» разворачиваются две остросюжетных линии, а не одна — была ничем не подкреплена, и цеплялся он за нее только потому, что ему не нравился характер миссис Бозли и цены мистера Далби. Пятьдесят — нет, пятьдесят четыре фунта — за работу ручкой, малую толику шампанского и виски, который видно только потому, что он золотистого цвета; стоило спросить водки, и вам могли бы дать пустой стакан: и вы бы не заметили разницы.
В результате, то, что показалось ему началом полосы везения, — под действием алкоголя, а еще от того, что он тратил не
А может быть, и то, и другое. В обеденный перерыв он позвонил Уиллету и попросил о встрече после работы. Такой разговор по-прежнему был нужен ему скорее для общего ознакомления, но теперь он уже лучше знал, что именно хочет услышать. Он все не мог забыть об утреннем звонке своего назойливо-логичного клиента, и после обеда ему пришла в голову одна идея. Хендрик сказал, что с тех пор, как Даффи поступил к нему на работу, кражи прекратились, и тон у него при этом был недовольный. Что ж, если клиенту нужна кража, кто такой Даффи, чтобы ему перечить?
— Ну как, много на этой неделе поймали несушек? — спросил Даффи.
Они пили кофе, сидя за столиком среди многоголосья имперского города Хитроу. Уиллет собрал в улыбку свои морщинки.
— Нет, хотя пару-тройку я б не отказался самолично обыскать с пристрастием, — он ухмыльнулся, как многоопытный задопыт. Больше всех повезло одному моему приятелю из Гатвика. Заловил нелегала-пакистанца.
— Что, пакистанцы не сдаются?
— Куда там. Бог знает зачем, но они по-прежнему к нам рвутся. Притом, что сейчас это стоит пять штук на человека. Кое-кто платит в рассрочку — первый взнос, а потом по нескольку фунтов в неделю в течение двадцати лет, а малый, которому они платят, в любой момент может повысить расценки, или просто сдать их с потрохами, если ему надоест. Наверное, им и в самом деле осточертело у себя дома.
— А у нас здесь ну прямо рай, тори-санаторий, верно?
— Притворюсь, будто не слышал этого, Даффи. Короче, некоторые из них никогда сюда не добираются. Доезжают до Роттердама, отдают все деньги, а потом ждут каждую ночь напролет свою лодочку, а она все не появляется. Славный парень, который обещал им помочь и нарассказывал всяких ужасов об иммиграционных законах, просто взял да слинял. Оттого в Роттердаме так много нищих индусов, — он глубокомысленно кивнул, словно советуя Даффи не пополнять их ряды.
— В общем, насчет того моего приятеля. Ему поручили обыскать большущий контейнер со всяким добром. Все вперемешку. Видишь ли, фирмам нет нужды арендовать целый контейнер, как правило, каждая арендует лишь часть, и в этом чего только не было — ящики, тюки и всякая такая хрень, а тут как раз дождик пошел, и мой приятель подумал — знаешь, как это иногда бывает — он подумал, да на кой черт мне все это надо, а? Короче, двинул он кулаком по стенке и спрашивает: «Эй, как ты там?». А оттуда в ответ: «Спасибо, хорошо».
Даффи зашелся от хохота; мимо проплыла миниатюрная уборщица-азиатка, и он, ощутив угрызения совести, попытался успокоиться. История,
— Так оно всегда и бывает, — продолжал Уиллет, — эти парни, с которыми приходится иметь дело, то хитры, как черти, то тупы, как пробки, даже жалко их, бедолаг. А если бывают просто неглупые, так те тупеют сразу же, как им придет в голову заняться контрабандой. Ну не умеют они этого. Взять хоть тех иранцев, которых мы поотправляли назад в прошлом году. У себя на родине у них котелок варит что надо, хороший бизнес, хорошая кубышка с деньгами, потом вдруг в один прекрасный день к власти приходит этот Аятолла Как-там-его. Плохо дело, пора сматываться. Одна проблема: ограничение на вывоз валюты. Езжай на все четыре стороны, говорит старик Аятолла, но с собой можно взять максимум две шоколадки. Ну, они и думают, ага, не будем тогда вывозить деньги, обратим все в героин, против этого старик не возражает, Набивают чемоданы героином, прыгают на самолет и летят сюда. И что же мы видим? Респектабельный иранский бизнесмен из Тегерана, в легонькой рубашечке и брючках, в руках — один-единственный чемоданчик, и потеет, как свинья. Он, видите ли, только сейчас понял, что если мы его поймаем и отправим обратно, ему не скажут: «Ах ты, шалунишка», а прочитают парочку отрывков из Корана — и пиф-паф. Но служба есть служба, и наши ребята зырк на него, а потом подталкивают друг дружку локтями: «Ну, давай ты, Клод; нет уж, давай ты, Сесил».
Даффи кивнул и перешел к делу.
— Если б я был на твоем месте… Нет, если б я был на своемместе и мне надо было что-то найти, где бы ты мне посоветовал искать?
— Как-то ты туманно выражаешься.
— Ну, если б я думал, что что-то должно появиться, но не знал, что.
— Все равно туманно, Даффи. Используй чутье, что я могу еще сказать. А этому надо еще научиться, так что получится не сразу. Ну, начни с того, что постой и посмотри, как реагируют на тебя те, кто проходит мимо.
— С грузами так не пойдет.
— Ну вот, наконец-то он сказал про грузы. С этим всегда труднее. Тут срабатывает либо своевременная подсказка, либо удача. Ну, и серые клеточки. Например, когда во время беглого осмотра замечаешь кое-что подозрительное.
— Что, например?
— Ну, если ты видишь что-то, обернутое мешковиной, стоит этак легонько постучать, чтоб узнать, что там под ней. Если фанера — все нормально. А если железка, возникает вопрос: зачем обертывать мешковиной то, что и так не побъется? Отсюда следует, что тючок заслуживает более пристального внимания.
Из документации тоже можно почерпнуть много интересного. Зачем кому-то ввозить четыре тысячи плюшевых медвежат из Ганы, когда ты наверняка знаешь, что в Гане не производят плюшевых медвежат? Ты ищешь то, что кажется неправильным, нелогичным. С какой стати кому бы то ни было импортировать товар, заявленная стоимость которого меньше, чем расходы на транспортировку? Ну и все в таком духе.
— Наверное, много времени уходит на бумажную возню.
— Ну, у нас есть ЭКСЛА. [8] Компьютер.
8
Система электронной обработки грузов, проходящих через аэропорт Хитроу.