Наш человек в Мьянме
Шрифт:
Впрочем, сидящие в уличных кафе и чайных мьянманцы обычно сильно не заморачиваются в поисках нужного обращения. В ход идут отнюдь не слова. Самый распространенный сигнал официанту подойти — громкие чмокающие звуки, издаваемые клиентом. Более культурные предпочитают издавать что-то вроде «пст-пст» или «пш-пш». На улице, когда им надо привлечь внимание знакомого, находящегося на некотором расстоянии, мьянманцы обычно начинают громко хлопать в ладоши. Эти невербальные коммуникации особенно хороши там, где шумно, и ваше «ни-лей» или «а-ко» неизбежно утонет в потоке окружающих его громких звуков и разговоров.
«Каналей,
Мьянманцы обычно никуда не торопятся. Тротуары Янгона узкие, и я все время ловлю себя на мысли, что мне неудобно по ним ходить: постоянно приходится спрыгивать на проезжую часть и обгонять идущих людей. У них — свой темп жизни, у них малые скорости, а их любимое занятие — сидеть на обочине дороги и часами наблюдать, как вокруг них неспешно движется жизнь. Эта неторопливость мьянманской жизни особенно видна в том, как они общаются.
На мой взгляд, в бирманском языке есть три главных нехитрых слова, дающих полное представление об этом общении. Именно поэтому встречаются они особенно часто.
Первое слово — долгое «О». Вообще-то это междометие, но с глагольным окончанием оно имеет значение «кричать».
Если мьянманец в разговоре скажет какую-то фразу, собеседник обычно не торопится с ответом. Но при этом он должен показать, что обращенные к нему слова услышаны и поняты. Поэтому, чтобы не повисла долгая пауза, бирманец обычно раздумчиво произносит «О-о».
В мьянглише (английском языке, приспособленном для бирманских нужд) это «О» обычно транскрибируется как «aw». При этом в чатах бирманцы мастерски владеют этим «aw» не хуже, чем в устной речи, и используют его так же часто, как и при обычном разговоре. Глубокая задумчивость или сильное удивление обычно показывается удвоением, утроением или даже учетверением последней буквы — «awww». Читающий эту конструкцию бирманец понимает чувства собеседника, а также воспринимает это как сигнал о том, что его предыдущая фраза прочитана: в условиях прерывистого и медленного мьянманского Интернета это бывает важно.
Для мьянманца «О» — это универсальный ответ на любой вопрос. Иногда этим «О» все и ограничивается: по тому, с какой интонацией и с какой длительностью этот звук произнесен, собеседник понимает, что ему хотели ответить. Это тем более важно еще и потому, что иногда собеседнику просто лень отвечать развернутой фразой.
Второе слово — «Но». Если вы когда-то слушали спор двух бирманцев, не просто ленивый разговор, а именно спор, где у каждого собеседника есть своя позиция, вы непременно поразитесь, насколько часто после очередной фразы они употребляют краткое и быстрое словечко «но», сопровождаемое энергичным вздергиванием бровей и резким выдвижением физиономии на несколько миллиметров вперед. В русской малиновопиджачной традиции 90-х годов такие движения обычно сопровождались еще и энергичной работой двух пальцев.
Поскольку в письменном бирманском языке нет знаков вопроса или восклицания, а точки на письме обозначаются двумя вертикальными полосками, то сложно сказать, с каким знаком нужно писать это «но».
С одной стороны, «но» — это побуждение к действию. Когда бирманец дает кому-то указание, он говорит примерно так: «Сходи туда! Но!». Тут «но» выполняет
Это самое «но» настолько вошло в бирманский язык, что разговор без него — что Янгон без Шведагона. Считается, конечно, не вполне приличным употреблять «но» ученику в общении с учителем. Впрочем, и тут есть исключения, например, когда идет научный спор: «Учитель, ведь земля круглая, но?». А вот где «но» особенно неуместно, так это со стороны продавца, когда он помогает покупателю выбрать товар, хотя смотря какой продавец и какой покупатель. В бирманском языке понятие вежливой фразы очень сильно отличается от любого европейского языка.
Самое интересное, что бирманцы, начиная говорить по-английски, часто не расстаются с этим самым «но». «You agree with me, naw?» — вполне типичная фраза для мьянглиша. Поэтому если вам надо в чем-то убедить бирманца, не горячитесь, не машите руками, но каждую фразу спокойно и уверенно завершайте этим самым как бы кидаемым с обрыва увесистым «но», на каком бы языке она ни была ему сказана.
Говорят, что в свое время Бисмарк восхищался многозначностью русского слова «ничего». В самом деле, вряд ли какое-то другое слово в любом языке мира в буквальном смысле НИЧЕГО не означает и в то же время имеет столько граней и оттенков: Как дела? — Ничего… Что ты делаешь? — Ничего! Он даже велел выложить это слово драгоценными камнями на своей табакерке. Я уверен, что поживи он в Бирме, он велел бы выложить на табакерке совсем другое слово. Бисмарк ведь был не дурак, но?
Третье слово — «каналей». По степени употребительности в бирманском языке оно тоже является чемпионом. Произносить его надо несколько небрежным тоном, с ударением на второе «А», немного спотыкаясь на «Н» в середине и растягивая ее: «кан-на-лей».
Перевод этого слова очень простой — «погодите». Но его значение в повседневной жизни мьянманцев велико.
Если вы пришли в какую-нибудь госконтору, которая занимается вашими делами, например, в миграционную службу, то первое, о чем вас попросят — «каналей», и укажут на стул для посетителей. Следующее «каналей» будет произнесено, когда до вас дойдет очередь, и будут долго искать ваши документы в архиве, представляющем собой коричневые джутовые мешки с бумагами на шкафу. И, наконец, еще одно «каналей» будет дано вам уже в качестве совета: вас снова просят подождать, потому что ничего еще не готово, хотя должно было быть готово еще вчера.
«Каналей!» — часто кричал в прежние времена янгонский таксист, когда вы пытались самостоятельно открыть изнутри дверь его старого драндулета, оббегал автомобиль и открывал вам эту дверь снаружи. «Каналей» — говорит вам официант в ресторане, приняв заказ и отправляясь на улицу побеседовать с другом о более важных для него делах. «Каналей!» — важно выкрикивает прохожим специально для этого поставленный человек у ворот, из которых выезжает машина. «Каналей!» — говорит вам телефонный собеседник на другом конце провода, и вы минут двадцать слушаете в трубке, как он звучно поедает рис из своего «ланч-бокса».