Наш хлеб - разведка
Шрифт:
– Ты думаешь, мы сможем проехать через перевал ночью? – вопросом на вопрос ответил Утюг.
– У нас нет другого выхода. Если до утра не доберемся до Душанбе, то уже точно останемся здесь навсегда. Да и светает уже, – он кивнул на окна.
– А Хан?
– Хан имеет здесь своих людей. Будет даже лучше, если эту машину найдут хотя бы в Кулябе. Тогда здесь нас никто искать уже не станет, и Хан спокойно покинет этот район.
– У, шайтан! – неожиданно рявкнул Утюг и ударил себя по лбу.
– Ты чего, брат? –
– Мы забыли про телефон, – Утюг смахнул его со стола, – этот шакал мог позвонить, чтобы на заставе нас встречали!
– Надо уходить!
Выскочив во двор, прислушались. Было тихо.
– Посмотри, что с машиной, а я пока попробую найти форму, – спохватился Утюг.
С этими словами он вернулся обратно. В шкафу висели китель и рубашка майора. Сняв с себя куртку, Утюг стал надевать рубашку на себя.
Вошел Ансалту:
– Что ты делаешь?
– Этот урюк сказал, что его машину знают на блокпостах, но, если в ней будут ехать не военные, могут заподозрить, что угнали.
– Мотор завелся. – Ансалту стал снимать куртку со связиста. Его не смутило, что воротник был в крови. – Только не знаю, сколько бензина. Там приборы не работают.
– Разберемся, – рявкнул Утюг, выбегая на улицу.
Вскоре «УАЗ» коменданта участка карабкался вверх по серпантину, подсвечивая себе дорогу слабым желтоватым светом. За рулем сидел Ансалту, справа Утюг в форме майора, которая была явно на пару размеров меньше. Но, как они считали, снаружи, при слабом утреннем свете, никто не заподозрит неладное.
А между тем небо светлело. Поворот и первый пост. Ансалту догадался мигнуть светом, и солдат бросился поднимать шлагбаум.
– Не блефовал майор, – облегченно переведя дыхание, хмыкнул Утюг.
Дорога была ужасной. Слева скала, справа ущелье, по дну которого неслась, подбрасывая над водой куски пены, небольшая речушка. Часть дорожного покрытия давно свалилась вниз, и ширина проезжей части не позволяла на этом участке разъехаться даже двум легковым автомобилям. То и дело машину сносило к кромке обрыва, и вниз летели камни. Утюг вспотел и нервно теребил уголок воротника рубашки.
Впереди появился еще один пост. На этот раз милицейский. Как и первый раз, Ансалту еще издали мигнул светом. Шлагбаум поднялся.
– Хорошо, что перед переходом сбрили бороды, – заговорил Утюг. В его голосе чувствовалось возбуждение, которое охватывает людей, когда разрешается очень сложная ситуация.
Дорога круто пошла вверх и в сторону от ущелья. Они оказались практически на самом верху первого перевала. Машину слегка дернуло, мотор чихнул. Чеченцы переглянулись и вновь уставились на дорогу, однако через некоторое время все вновь повторилось, после чего она пошла рывками, теряя обороты.
– Аллах отвернулся от нас! – взревел Ансалту. – Бензин кончился!
Прокатившись по инерции еще пару десятков
Некоторое время сидели молча. Мимо, громыхая бортами, проехал старенький грузовичок.
– Так, – протянул Утюг. – Я знаю, что надо делать.
– Ты хочешь купить бензин у проезжающих? – Ансалту вопросительно посмотрел на подельника.
– Ты совсем не думаешь, – вздохнул Утюг. – Машина коменданта участка хорошо известна в этих краях. Что подумают люди, увидев на ней двух чеченцев, да еще в таком виде? – Он подергал себя за отворот кителя, который, казалось, вот-вот лопнет по всем швам.
– Так говори! – Ансалту стал нервничать. – Не тяни резину.
– Надо откатить машину назад, к ущелью, – на секунду задумавшись, заговорил Утюг. – Тем более дорога под уклон. Здесь редко ездят. Но в течение часа все равно кто-то должен появиться. Мы заберем бензин, но водителя и пассажиров придется убить. Нам не нужны свидетели.
– А зачем это делать рядом с ущельем? – Ансалту удивленно захлопал глазами.
– В него можно хоть паровоз столкнуть, с дороги его видно не будет. Пока хватятся, мы уже в Чечне будем.
Вернуться на то место, где дорога тянется вдоль обрыва, не составило труда. Тяжелый «УАЗ» сам скатился к нужному месту. Приготовив автоматы, чеченцы принялись ждать.
Вязкая и непроглядная темнота, словно материализовавшись, заползала в нос, глаза, мешала дышать, попадая с воздухом в легкие. Алексей ощущал себя облачком пульсирующей боли, которая то усиливалась, то затихала, уступая место какому-то странному состоянию невесомости. Где-то рядом шумело море. Он приподнял голову, почувствовав резь в животе. Из мрака проступили два светлых квадрата. Постепенно он различил белоснежные стены и потолок.
«А где сарайчик? – Перед глазами мелькнуло перекошенное лицо Джамбулата, склонившегося над собакой. В руке нож... Он зажмурился и вновь открыл глаза. – Лена! Откуда? Жена осталась в России. Стоп!» – Вновь болью отдалось в затылке воспоминание о какой-то пещере, спящих вповалку парнях, одетых в военную форму. Он выходит наружу и собирает мусор. На камне сидят главари чеченских боевиков Нурды и Азат. Они играют в нарды и едят чипсы, запивая пивом, по очереди прикладываясь к горлышку пластиковой бутылки.
– Чертовщина какая-то! – неожиданно услышал он свой голос.
– Ожил, больной? – раздалось над самым ухом.
Алексей повернул голову и только сейчас понял, что его руки пристегнуты наручниками к изголовью кровати.
– Я не убивал собаку, – чувствуя, что говорит глупость, пробормотал он. – Это Джамбулат...
– Ты, парень, нам все дело завалил! – склонился над ним черноволосый молодой мужчина в больничной пижаме. – Зачем своему убийце помог убежать?!
– Почему убийце? – удивился Алексей. – Я же живой!