Наш мир болен, но душа жаждет любви
Шрифт:
– Мужайся, Стас, - попыталась приободрить меня Елена. – Ты не должен раскисать. Скоро нам понадобятся все твои новые способности - так же, как и мои. Я не думаю, что смерть твоей матери случайна. И я чувствую, что в этом мире что-то стало происходить, что-то очень нехорошее. – Ее рука сжала мою, передавая тепло и энергию.
Я невидящими глазами посмотрел на Машу.
– Со-е-ди… - я вдруг стал заикаться, поэтому встряхнул головой и закончил фразу: – Соедини меня с шефом. Он должен узнать об этом и дать мне отпуск на неделю…
Маша
– Абонент недоступен. Позвоните позже.
Помощник шефа, Александр Васильевич, также оказался недоступным.
– Да что ж это такое, - воскликнул я. – Я понимаю, что сегодня суббота, возможность уйти надолго в метавселенную и забыть обо всей этой проклятой жизни, но можно же оставить аварийный канал на случай срочной связи?
Вопрос был риторический. Сам-то разве так не делал довольно часто…
– Позвони Леонсии, - глухо сказал Елена. Ее немигающий взгляд меня испугал не меньше, чем известие о смерти матери. – Сейчас же!
– Стасик! – поприветствовала меня Леонсия, я не помню, чтобы она меня так называла когда-либо. – Легок на помине. А он говорил, чтобы я тебе не вздумала звонить и не отвечала на возможные от тебя звонки... Да плевать хотела я на его приказы с высокой башни!
Если вчера она была навеселе, то сейчас вид ее говорил, что она пьяна навздрызг. И ее квартира… Она всегда была той еще аккуратисткой и блюла чистоту, и из-за этого она надолго не могла выносить мою безалаберность и относительную неряшливость, присущую творческим людям, к коим я себя относил. Сейчас квартира превратилась в самый настоящий бедлам. Мусор, не застеленная постель, валяющиеся тут и там бутылки и остатки пищи…
– Кто говорил? – спросил я совсем не то, что первоначально хотел спросить.
– Тор Хан, инспектор из СБ. Ух и мерзкая же рожа у него! С утра пораньше он разбудил меня и стал выпытывать все о тебе. Ха-ха, как будто бы я могла рассказать им что-то новое, чего у них на тебя нет…
СБ все-таки взялась за меня, подумал я с тоской. Все потуги наши отсидеться оказались бесполезными. Я не знал, сколько времени у нас оставалось. Так же как, что теперь делать.
– Наверняка они прослушивают нас разговор, - продолжала заплетающимся голосом говорить Леонсия. – Но пусть подотрутся этим! – Она пнула какую-то стеклянную бутылку и с диким весельем стала смотреть, как та врезалась во что-то металлическое, с грохотом разлетаясь на кусочки. Она вдруг захихикала. Блин, такой я точно ее никогда не видел.
– Ты хоть знаешь, что происходит вокруг? – ее смех был просто истерическим. – Включи головизор, любую программу. Там крутят только «Лебединое озеро» и «Сто двадцать мгновений весны и лета 45-го года», новую версию, все 3 сезона, где Штирлиц крутит роман с Кэт и одновременно является марсианским шпионом, отправившимся в охоту за Гитлером на базу в Антарктиде.
Она подошла к окну и распахнула его, несколько секунд смотрела на улицу, а затем закрыла окно обратно и оградила шторой. Ее лицо
– Они исчезают! – тихо произнесла она в пустоту. – Прямо на глазах. Еще недавно они просто падали, словно подстреленные каким-то снайпером. А теперь просто исчезают. В детстве я смотрела японский мультик «Корабль-призрак». Это происходит похожим образом, только они пропадают даже с одеждой. Не все, но...
– Ее ноги подогнулись, и она смогла только прислониться к стене и смотреть на нас расширенными от ужаса глазами.
– Это апокалипсис, да? – были ее последние слова, связь внезапно прервалась, оставив неприятный осадок, хотя все и так было хуже некуда.
Я посмотрел на Елену, задавая беззвучный вопрос. В глазах ее была печаль, но голос был тверд.
– Они все-таки пошли на это, - произнесла она, словно обращаясь к самой себе, как бы вспоминая о каком-то давнем споре. – Я думала, что у нас будет больше времени.
– Пошли на что! – воскликнул я.
– Что, черт побери, происходит?
– Разные их фракции по-разному это называют. Кто-то - удалением «бесполезных едоков», кто-то - стиранием из реальности лишних ботов, кто-то – установлением окончательного нового мирового порядка, а вот Киреев, наш Президент, именует это последним шагом на пути к Сингулярности, еще бы, ведь тогда его власть над этой частью планеты окажется вечной, хотя душу он свою давно продал инфернальным тварям за эту власть и бессмертие.
Голос ее звучал ровно, хотя я чувствовал, как внутри нее полыхает ярость.
– Это действительно последние времена, когда оставшихся реальных людей кибергизируют и нашпигуют электроникой до такой степени, что их душа не сможет уйти даже на астральный план после смерти, которой не будет. Это то, что один из их первых проповедников трансгуманизма Шваб называл «великой перезагрузкой», хотя на самом деле перезагрузкой в Федерации называется совсем иное, и боюсь, что это еще может произойти.
– Что?
– Новый всемирный потоп или смена полюсов. Такое уже происходило 4 раза, и каждый раз мы, в Федерации, думали, что те, кто спасутся, смогут построить новый более справедливый и счастливый мир. Святая наивность, - Елена грустно улыбнулась и взяла меня за руку и повела к кровати. – Идем, времени совсем нет. Нам нужно будет осуществить кое-что масштабное.
– Что именно?
– спросил я, чувствуя внутри зарождающуюся волну восторга.
– Ты помнишь Андрея Тарковского?
– неожиданно спросила она.
– Это...
– я запнулся.
– Был такой писатель?
– Это самый великий русский режиссер. Его последний фильм "Жертвоприношение" был о том, как главный герой переспал с ведьмой, чтобы вернуть мир в состояние до ядерной катастрофы. Мы этим и займемся.
Она стала раздеваться и кивнула мне делать то же самое.
– Спасать мир, занимаясь… любовью? – сказал я вслух, едва успев заменив последнее слово, начинающееся на "с", и ощутив, как подкашиваются ноги, а в груди появляется усиливающееся жжение.