Наш секрет
Шрифт:
Иван бросает взгляд на свадебный портрет и шумно вздыхает. Затем смотрит на меня. Так пристально и долго, что подгибаются колени.
Черри достает из ящика мяч и, прикусив его зубами, несёт Северову. Он качает головой. По-прежнему ведёт себя настороженно, будто опасается, что его могут укусить. Мне неловко становится, потому что Черри для меня — это почти член семьи.
— Я не буду с тобой играть, — посмеивается Иван и рукой указывает на меня. — Ей неси.
Глава 59
Черри
Я мало, но принимаю гостей. Родители нечасто заглядывают, а вот Светка приходит постоянно. Когда сама, когда с возлюбленным. И все мои гости всегда играют с собакой в мяч. Это что-то вроде традиции, поэтому Черри, конечно же, невдомёк, почему Иван не делает так же, как и они? Почему сидит напряженный? Почему не гладит шёрстку? Почему не чешет за ушком?
— Она не отстанет, — мотаю головой. — Давай-ка, я лучше в комнате её закрою.
Сделав шаг к дивану, меньше всего жду, что Северов сдастся и переборет свой страх. Ради чего? Неужели ради меня?
Дыхание перехватывает, когда Иван забирает мяч у Черри и метко бросает его в коридор, вновь откидываясь на спинку дивана. Его грудная клетка часто вздымается, а взгляд немного рассеянный. Хочется подойти и обнять его. Крепко-крепко. В шею поцеловать, в уголок губ. Успокоить, сказать что-то приятное и приободрить. У меня ведь получалось раньше! Гасить в нём огонь, утешать и сдерживать неуёмную бьющую через край энергию. Но, черт возьми, такое ощущение, что сейчас между нами огромная чёрная бездна. Столько времени прошло. Столько ошибок сделано!
Иван тут же берёт себя в руки, всё ещё не понимая, что одним броском не отделается. Приходится кинуть мяч три раза подряд. Три маленьких победы в борьбе над собственными страхами. Я точно знаю, что Черри не укусит его ни при каких обстоятельствах, но Иван не может быть в этом уверен наверняка.
Наконец собака устает и падает без сил в дверном проёме между гостиной и прихожей. Тут же засыпает, не обращая на нас никакого внимания и дав возможность поговорить.
Я опускаю свадебный портрет, стоящий на полке перед телевизором, лицом вниз. Возможно, так будет проще? И мне, и Ивану. Знаю, ему тоже нелегко и неуютно в этой квартире, где всё ещё присутствуют воспоминания о Косте. Я так и не осмелилась избавиться от его личных вещей, хотя Светка предлагала отдать их нуждающимся.
— Упс! Я плохая хозяйка! — резко спохватываюсь. — Вань, тебе чай или кофе?
— Ничего не хочу. Пока.
— Ладно.
Подойдя к окну и, отодвинув штору, выглядываю на улицу. В горле образовывается колючий ком, мешающий сделать даже вдох. Оказывается, откровенно разговаривать это безумно сложно. Особенно, если тебе ничуть не помогают начать, будто молча обвиняя в чём-то и требуя первого решительного шага.
— Как ты уже понял, я не
Складываю руки на груди, нервно перекатываюсь с пятки на носок и обратно.
— Костя умер два года назад, когда мы возвращались домой. На нас напали, я успела убежать.
— Об этом я знаю, — наконец подает голос Северов. — Ты его любила?
Он смотрит на меня серьезно и выразительно. Глаза в глаза. Лишь на секунду опускает взгляд немного ниже, на грудь, но затем возвращается.
— Любила, — отвечаю чуть тише. — Кольцо, которое ты купил — оно не нужно мне. Просто то старое было чем-то вроде памяти о муже. Ты выбросил его, хотя не имел никакого морального права.
— Не имел. Ты могла сразу сказать. Обо всём. И ничего этого не было бы.
— Правда? Совсем ничего?
— Нет, ну я стащил бы с тебя кольцо, — усмехается Иван. — Просто более спокойным способом.
— Ещё бы, — качаю головой. — Ты от Давида узнал? Ну, то, что я вдова?
— От него. Ещё вчера. Не переживай, я ничего ему не рассказал. Никаких подробностей. Просто дал понять, что ты мне понравилась. Очень.
Мне от его слов жарче становится. Хоть окна открывай.
— Порывался сразу же приехать, но, честно говоря, был не в себе.
— Выпил?
— И это тоже. Мог наворотить глупостей, а их у нас с тобой и так предостаточно.
Это уж точно.
Сделав глубокий вдох, продолжаю стоять напротив, не делая ни одного шага, чтобы подойти. Кажется, что близость с Иваном снова обезоружит меня и сделает максимально уязвимой, а я не хочу этого допустить. Выстраиваю высокую невидимую стену. Она должна мне помочь.
— На самом деле, я тоже потом пересмотрела своё поведение. И даже приходила на завод, чтобы извиниться.
— Ого, — вскидывает брови Иван.
Он упирается локтями в колени. Смотрит в упор. Голубые глаза притягивают меня невидимыми верёвками, но я старательно сопротивляюсь, хотя и понимаю, что чем дольше Северов находится в одной комнате со мной, тем больше мне хочется прикоснуться к нему.
— У меня есть доказательства, если не веришь, — заявляю серьёзно, обняв себя руками за плечи.
— Ну почему же, верю, — отвечает Иван задумчиво. — Давно приходила?
— Неделю назад. Записи остались на проходной. Меня видела твоя помощница и заместитель.
— Да верю я тебе, Саш! — усмехается Северов и хлопает ладонью по пустующей половине дивана. — Иди ко мне и подробно расскажи про свою секту. Или боишься?
Я медлю. Мысленно связываю себе ноги и руки, так чтобы ни с места. Нет, нет. Не стоит! Я ведь прекрасно прожила без него две недели. Проживу и ещё.
Осознав, что я не собираюсь садиться, Иван встаёт с места и идёт ко мне. Медленно, но уверенно, с каждой секундой сокращая расстояние до минимального, пока я не упираюсь ладонями в его твёрдую грудь с какой-то совершенно глупой и неугасающей надеждой, что упрямый Северов вот-вот остановится.