Наш секрет

Джокер Ольга

Чуть позже часть гостей расходится. Мать вместе с сестрой поднимается наверх. Ей ставят укол со снотворным. Внизу остаюсь я, Пашка, Марина, Гена и Мира. Мы с детства дружили, постоянно находилсь в одной компании, пока оттягивались наши родители.

Правда, разговаривать мне ни с кем не хочется. Я тупо пялюсь в одну точку, много курю и пью виски. В голове туман, лишь картинки из детства удается уловить. А детство у меня было счастливым, клянусь. Столько клёвых моментов, улыбок и смеха. Родители никогда от нас с братом не отмахивались. Помогали, выслушивали, но при этом

не давили, а предоставляли возможность сделать собственный выбор. Я буду воспитывать своих детей точно так же.

Звонок в домофон отрывает меня от размышлений. Я бросаю взгляд на толпу, Мира спохватывается.

— Это Алина! Она сумела прилететь.

Пошатывающейся походкой иду в прихожую. Открываю дверь, коротко смотрю на свою бывшую. Одета с иголочки даже в такой мрачный день. Платье, аксессуары, макияж. Я киваю ей, чтобы проходила и направляюсь в гостиную.

— Вань!

Обернувшись, вопросительно смотрю на Алину. Она всхлипывает и бросается мне на шею.

Глава 69

* * *

С появлением Алины в гостиной становится громче. Не то, чтобы меня раздражал шум, просто он определенно отвлекает от размышлений, в которых я предпочитаю плавать. В одиночку, пусть и сижу в компании.

Мира поближе подсаживается к Алине. Обнимает её, целует в щёку. Гена участливо откупоривает бутылку вина и наполняет бокал темно-красной жидкостью.

Алина берёт слово как новоприбывшая. Тихо плачет, слёзы катятся по её лицу. Она рассказывает присутствующим о том, каким прекрасным мужчиной был мой отец. Людей сильнее и благороднее она ещё не встречала. Моя бывшая не лукавит — правда так считает, потому что примерно пять лет назад у её семьи были серьезные финансовые проблемы. Если бы мой отец не вмешался по старой дружбе — не было бы ничего. Ни денег, ни украшений, ни лайтовой жизни в Штатах. Насколько я знаю, за свои двадцать восемь лет Алина надолго не задержалась ни на одном рабочем месте. Её спонсирует отец.

Мира протягивает подруге салфетки, бросает на меня заинтересованный взгляд. Чего ждёт? Что я впечатлюсь и Алину на коленки себе пересажу? Стану кусать локти, мол такую женщину потерял? Или бурно похлопаю в ладоши? Что, блядь?

— Добавки? — предлагает Пашка, сев рядом на диван и поставив на журнальный стол закуску в виде фруктовой нарезки.

— Давай.

Он тянется к бутылке. Наливает мне и себе. Как-то так вышло, что Пашка был маминым любимчиком и обожал виснуть в книгах и компе. А я душу готов был продать за то, чтобы потусить с отцом в гараже или отправиться к озеру на рыбалку. Малейшие просьбы, по типу, подай гаечный ключ или выкопай червей, выполнял с таким энтузиазмом, будто своим поступком спасаю мир. Но это совершенно точно не означает, что моя личная скорбь и боль хотя бы на йоту больше Пашкиной.

— Ты говорил, что на работе проблемы. Решаемо? — спрашивает брат, откинувшись на спинку дивана.

— Да. Думаю, что да.

— Как надолго ты здесь?

Я делаю очередной глоток виски, перед глазами плывёт. И от алкоголя воротит, если уж совсем честно.

— Надеюсь,

что не очень надолго.

— Нотариус просил заехать на этой неделе.

— Угу, помню.

Ставлю недопитый бокал на стол, приподнимаюсь с места. Разговаривать не то, что не хочется — сложно. Ком в горле стоит.

— Паш, я спать пойду, ладно?

Брат кивает, опускает взгляд. Возможно, он хотел поговорить со мной откровенно и поделиться своей болью. Проблема в том, что свою собственную я предпочитаю носить в себе.

Ни с кем кроме Паши не попрощавшись, я поднимаюсь на второй этаж и открываю гостевую спальню. Кровать, зеркальный шкаф и два кресла с журнальным столом. Прилегающая ванная комната. То, что нужно.

Снимаю пиджак, расстёгиваю рубашку. Усиленно тру левую половину груди. Там тянет, болит, распирает. Интересно, завтра отпустит? А через неделю?

Вся одежда чёрного цвета и жутко воняет. Побегать пришлось сегодня вдоволь.

Я прохожу в ванную комнату, раздеваюсь догола и встаю под ледяную воду. Она не помогает, потому что в голове всё ещё туман, но больше не от алкоголя, а от недосыпа. Прошлая ночь прошла почти без сна.

Выйдя из ванной комнаты, я не сразу различаю в полумраке посторонний женский силуэт. Осознание приходит позже. Тут же запах сладкий вбивается в ноздри. Тут же раздражение нарастает. Алина какого-то хера здесь. В моей спальне.

Мои бёдра обмотаны полотенцем. Из одежды ничего больше.

— Я тебя не звал, — сообщаю гостье.

— Знаю. Я сама пришла.

— Повторяю для особенно одарённых: я тебя не звал. Свободна.

Алина встает с кресла и обнимает себя руками за плечи. На удивление почти трезвая — напиться просто не успела. Помню, когда мы только начали встречаться это был самый главный вопрос для спора, который стоял между нами. Так-то она неплохая девчонка была. Веселая, добрая, отзывчивая. На каждое соревнование со мной ездила. Болела искреннее, переживала сильно. Но меня до зубовного скрежета злило, когда Алина трансформировалась в пьяное нечто.

— Ты стал агрессивным и злым.

— Я всегда таким был.

— А мне кажется, что дело в другом, — произносит Алина, немного склонив голову набок. — Где она, Вань?

— А? Кто, Алин? Бутылка?

— Не ёрничай. Ты прекрасно понимаешь о ком речь. Я о девушке твоей говорю.

Нахожу в кармане пиджака пачку сигарет, закуриваю прямо в комнате. Лишь окно открываю, чтобы было чем дышать.

— Почему она не с тобой? — интересуется Алина.

Я отворачиваюсь спиной к незваной гостье и делаю глубокую затяжку. Пульс учащается.

— Не заставляй меня применять к тебе силу. Уходи по-хорошему.

— Уйду. Просто понять не могу… Почему твоей девушки нет, когда она так сильно нужна? Ты можешь говорить что угодно, Северов. Защищать её. Мол, дел по горло у твоей Сашеньки или что-то в этом роде. Но я прекрасно вижу, как сильно ты нуждаешься в женском тепле и ласке. Каждому живому человеку она нужна, особенно в такой сложной ситуации.

— Каждый человек переживает горе по-своему. Я, например, видеть никого не хочу. И это не намёк, Алина.