Наш старый добрый двор
Шрифт:
Все эти рассуждения были прерваны коротким заявлением, которое сделал Ромка:
— За этой девочкой я буду гоняться. Я первый сказал.
Возразить ему было нечем, он и вправду сказал первым. Иве и Минасику в голову не пришло оговорить себе право «гоняться» за Рэмой.
Внучку мадам Флигель звали Рэмой. Даже имя у нее оказалось необычным. Ни одну девочку во всей школе не звали так. Сколько угодно было Тань, Наташ, Тамарок; Джульетт и тех имелось две, если считать Ромкину сестру. А вот Рэма, Рэма была единственной…
Уже на третий день после ее приезда Ромка, которому
Рэма + Рома
Чему равнялась сумма этих двух слагаемых, оставалось пока неизвестным, но о сути его можно было догадаться.
— Ишь ты, — сказал Алик. — Какой он быстрый!
— А правда имя у нее очень чудесное?
— Имя? — переспросил Алик. — Чего ж в нем чудесного? Имя как имя. Вы разве не знаете, что оно означает?
— Нет. А ты что, знаешь?
— Конечно. Революция-электрификация-механизация-автоматизация.
— Ладно тебе!
— Что значит «ладно»? Она сама мне сказала.
— Сказала? Ты с ней знаком?
— Да. Вчера рано утром, когда я делал зарядку, она подошла и сказала: «Здравствуйте, вы тут живете?» — «Тут», — говорю. «А школа здесь близко?» — «Близко», — говорю. «Меня Рэмой зовут. Нас в Крыму немцы захватили, но потом был десант, и меня успели вывезти сюда».
— И долго вы так говорили?
— Долго.
— И она сама сказала тебе, что она эта самая… автоматизация? — переспросил Минасик.
— Революция-электрификация…
— Знаем, слышали, — Ива сердито глянул на Алика. — Все равно имя очень чудесное. Правильно, что ее назвали так.
Алик не возражал, только предложил переименовать Ромку. Вынув из кармана кусок мела, он пририсовал букве «Р» еще один кружочек слева. И получилось: Рэма + Фома.
— А кто это Фома? — удивился Минасик.
— Можешь считать Фомой себя. Можешь Ивку… А может, это я, кто его знает?..
Как выяснилось, Алик узнал не только имя племянницы мадам Флигель, но и то, что она, оказывается, почти на два года старше Ивы и Минасика, а следовательно, и Ромки. Она уже в девятом классе.
— Такая маленькая, — оторопело сказал Минасик, — и уже в девятом…
— Так что не выйдет тебе, Ромка, за ней «гоняться», — мстительно заметил Ива. — На тебя девятиклассница и не посмотрит даже.
— Ва, что ты знаешь? Моя мама на пять лет старше, чем отец, а он же за ней гонялся, когда молодой был.
Ну что тут возразишь? Тем более Ромке. Он, как всегда, неуязвим.
— Ладно, — Ива пожал плечами. — Время покажет.
Эту фразу обычно повторял его папа, когда ему нечего было сказать…
Второе событие, сыгравшее немалую роль в жизни ребят с Подгорной улицы, началось с того, что во двор с тремя акациями вошел под барабанный бой довольно необычный отряд. Необычным было не то, что под барабанный бой; ну лупят трое невпопад в барабаны, не сбарабанились еще, видно, палочки у них так и спотыкаются, ничего в этом выдающегося нет. Странным было другое — во главе небольшого отряда стоял знакомый всем человек — учитель географии Кубик. Кубик — потому что звали его Вадимом Вадимовичем Вадиминым. Во всем остальном никакого
Барабаны наконец смолкли; Вадим Вадимыч выступил на шаг вперед и громко, чтобы все слышали, сказал:
— По решению городского комитета комсомола организована Юнармия. Вступить в нее может каждый школьник, начиная с седьмого класса. Юнармейцы будут нести караульную службу, патрулировать свой район, следя за соблюдением правил светомаскировки, изучать боевое оружие, воинские уставы, выполнять различные поручения гарнизонного командования. Юнармия формируется по принципу воинского соединения и состоит из полков, батальонов, рот и взводов. Желающие могут записываться, указав фамилию, имя, номер школы и смену, в которой они занимаются. — И добавил, повернувшись к своим спутникам: — Приступайте к записи, товарищ комроты.
Комроты был рыжий и с веснушками. Он важно раскрыл большую конторскую книгу, вынул из кармана авторучку, стряхнул ее. Один из барабанщиков подставил ему свой барабан.
На рукавах у юнармейцев были красные сатиновые повязки, на которых по трафарету выписаны бронзой буквы «ЮА», а ниже, тоже бронзой — поперечные полосочки. У командира роты их было три, а у Вадима Вадимыча — две, но зато широкие.
Позади барабанщиков стояли трое юнармейцев с винтовками. Винтовки самые настоящие, с примкнутыми штыками. Только почему-то приклады и ложи не коричневого, как обычно, а черного цвета. От этого винтовки выглядели еще солиднее.
— Винтовки всем давать будут? — крикнул с террасы четвертого этажа Ромка.
— Винтовки выдаются юнармейцам, идущим в караул, а также патрулям, — ответил ему Вадим Вадимыч.
— Тогда я записываюсь в патрули! Аоэ!
— Мама! — тут же вмешалась Джулька. — Иди скорее сюда! Ромке винтовку дают, он всех перестреляет, потом отвечать будем.
Ромка хотел дать ей тумака, но она ловко отскочила и, тыча в него пальцем, затараторила:
— Ненормальный, ненормальный, ненормальный!
— Поймаю, плохо будет, — пригрозил сестрице Ромка и выскользнул в коридор. Боясь столкнуться с матерью, побежал не по лестнице, что вела в подъезд, а по открытой винтовой, объединявшей все четыре террасы. Пользоваться этой лестницей строго запрещалось, так как она вся проржавела, часть ступеней вывалилась, часть держалась на честном слове, перила ходили ходуном — не лестница, а металлолом какой-то. Ромка скакал по ней, нарочно громыхая ступенями, чтобы не было слышно, как кричит его мать: