Наш завод
Шрифт:
Паровозик вдруг закричал тоненьким голосом.
Ваня, присмотревшись, увидел, что в будке этого паровозика стоит озабоченный рослый бородатый машинист. На платформах, которые тянул за собою паровозик, грохотали и дребезжали тяжёлые металлические рамы.
Паровозик свистнул ещё раз, перед ним распахнулись ворота, и он вкатился по рельсам со всем своим грузом в высокий дом.
— В дом поехал! — удивился Ваня.
— Не в
— До свиданья, сынок! — сказала мама. — Мы скоро увидимся.
— До свиданья, Ваня! Никита Васильевич тебе всё расскажет, — сказал папа.
И, к Ваниному удивлению, папа, мама и дедушка разошлись в разные стороны.
— Разве они работают не вместе? — спросил Ваня.
— Нет, Ваня, не вместе, — ответил Никита Васильевич. — Каждый паровоз состоит из множества разных частей. Среди них есть огромные и крошечные, стальные и свинцовые, медные и деревянные. Над каждой частицей паровоза работают мастера своего дела. Оглянись-ка!
Ваня оглянулся — и ахнул.
Всё великое множество рабочих, которое только что заполняло заводской двор, исчезло бесследно. Двор был пуст. Только рельсы блестели на солнце.
— А где же все? — спросил Ваня.
— Каждый нашёл своё место и занялся своим делом, — ответил Никита Васильевич.
И Ваня понял как следует, в первый раз в своей жизни, как огромен завод, если тысячи людей сразу нашли тут своё место.
— Бабушка, а где работал твой папа? — спросил Ваня.
— Нет теперь этого цеха, — ответила бабушка. — Ничего тут и не осталось от царского времени. Всё перестроилось, всё помолодело.
Снова засвистел маленький паровозик и повёз через двор колёса. Но какие! Зазубренные, грязные, покрытые чёрной землёй. Всякому с первого взгляда было понятно, что на таких колёсах далеко не уедешь.
— Ой, какие колёса! — сказал Ваня. — Они никуда не годятся. Верно?
— А вот и неверно! — ответил Никита Васильевич. — Просто они только что родились на свет. Видишь, сколько зданий кругом заводского двора? Они называются так: цеха. Эти колёса родились в заготовительном цехе, в литейном. А паровозик повёз эти колёса в обрабатывающие цеха. Там рабочие обточат их на своих станках, отшлифуют, и станут колёса такими красавцами, что залюбуешься. Пойдём посмотрим на это дело своими глазами.
И вот все трое отправились в удивительное путешествие, полное чудес и приключений.
Сначала все трое вошли в литейный цех, огромный как амбар, высокий и пустой.
Пол в цехе был земляной. И Ваня вдруг увидел, что рабочие цеха вытащили из земляного пола деревянное колесо.
— Гляди! — сказал Никита Васильевич.
Деревянное колесо оставило глубокий след в земле, как босая нога оставляет след в мягкой глине. Рабочие маленькими лопатками старательно подравнивали и подправляли этот след, а потом прикрыли его крышкой — земляным ящиком с маленьким отверстием в углу.
— Что это они сделали? — спросил Ваня.
— Они сделали форму — такую, как бывают формы для песка, — ответил Никита Васильевич. — Только эти формы не жестяные, а земляные; не маленькие,
— Разве железо можно наливать? — удивился Ваня.
— Гляди сюда! — опять сказал Никита Васильевич.
И Ваня увидел в другом конце цеха, как рабочие вели огромный ковш, подвешенный на цепях, который покорно плыл над землёю. Ковш был полон железом, но не тем твёрдым и холодным, которое так хорошо знакомо всем, а жидким, светящимся, похожим на огонь и страшно горячим.
Ваня узнал от Никиты Васильевича, что это железо только что расплавили в печи, нагревали его там до тех пор, пока железо не стало жидким, и налили в ковш. Рабочие бесстрашно шли возле этого жидкого пламени и наклоняли ковш к отверстиям над земляными формами. И железо, разбрасывая искры, медленно, как масло, текло из ковша в формы.
— Когда железо остынет и снова станет твёрдым и холодным, — объяснял Никита Васильевич, — крышку поднимут и достанут из земли точно такое колесо, как те, что вёз на своих платформах маленький паровозик.
Ваня слушал, глядел и удивлялся на рабочих, которые шли возле ковша с расплавленным железом. Ваня стоял далеко от ковша — и то ему было жарко. А от рабочих валил даже пар. Железо стреляло огненными искрами. Но они работали не суетясь, спокойно, ловко, внимательно.
Из литейного цеха Ваня, бабушка и Никита Васильевич прошли в кузнечный, и тут Ваня увидел своего дедушку. Ваня сначала обрадовался, хотел подбежать к нему, но остановился.
Дедушка был тут не такой, как дома. Глядел он строго и внимательно. Он быстро поворачивал клещами раскалённый брус железа.
— Укладывает железо на наковальню. Сейчас ковать будет, — сказал Никита Васильевич.
— А молот где же? — спросил Ваня.
— Сейчас увидишь.
А дедушка прищурил один глаз, будто прицеливаясь, и повернул какую-то рукоятку. И вдруг на наковальню рухнула какая-то металлическая громадина. Раздался такой грохот, что, казалось, стены затряслись.
— Вот тебе и молот! — сказал Никита Васильевич. — Хорош?
А тысячепудовый молот взлетел послушно вверх и снова грянул всей своей тяжестью по железу. И опять взлетел и опять ударил. И раскалённый железный брус с каждым ударом становился всё тоньше и тоньше. Железо было послушным и мягким, как воск, под ударами дедушкиного молота.
Так дедушка ковал себе да ковал, столько, сколько было нужно, гремел тысячепудовым молотом по наковальне, как будто сказочный великан. Потом он остановил свой молот, и сразу в цехе стало тихо.
Тут дедушка заметил Ваню, и тотчас же его лицо стало домашним, добрым.