Наша банда
Шрифт:
МИСТЕР РАЗУМНИК: Как можно больше наивности, господин Президент?
ТРИККИ: Мистер Разумник, если бы мне пришлось выбирать между бунтами, переворотами, несогласием и недовольством с одной стороны, и умножением наивности с другой, я, пожалуй, выбрал бы наивность. Мистер Трезвяк.
МИСТЕР ТРЕЗВЯК: Господин Президент, если бы мы уже стояли в преддверии выборов семьдесят второго года, что дало бы вам основания предполагать, будто получившие право голоса эмбрионы и зародыши предпочтут вас вашему противнику-демократу? И как насчет губернатора Уволюса? Не думаете ли вы, что если он снова выставит свою кандидатуру, ему удастся отобрать у вас значительную долю голосов зародышей, в особенности на Юге?
ТРИККИ: Разрешите мне ответить вам следующим образом, мистер Трезвяк: я питаю глубочайшее
Следовательно, я покривил бы душой, если бы не признался сейчас перед вами в моей надежде на то, что, когда подойдет время выборов, зародыши и эмбрионы нашей страны, скорее всего, вспомнят, кто именно боролся за них в то время, когда все прочие занимались куда более популярными и модными темами. Я думаю, они вспомнят, кто именно, в самый разгар войны, которую мы ведем за рубежами нашей страны, и расового кризиса здесь, у нас, всецело посвятил себя тому, чтобы превратить эту страну в место, которым населяющие ее нерожденные младенцы имели бы право гордиться.
Единственная моя надежда состоит в следующем: что бы я ни успел совершить для них, пока я еще занимаю пост Президента, совершенное мной станет весомым вкладом в построение мира, в котором каждый, независимо от его расы, верований или цвета кожи, так и останется нерожденным младенцем. Пожалуй, если у меня и есть мечта, то она такова. Благодарю вас, леди и джентльмены.
МИСТЕР ЗАДОУЛИЗ: Благодарим вас, господин Президент.
3
Трикки перед лицом очередного кризиса,
или
Мозговой штурм
Трикки облачен в форму футболиста, в которой он, обучаясь в колледже Ханжиера [2] , четыре года просидел на скамье запасных. Форма все еще выглядит новехонькой, как в тот сорокалетней давности день, в который он ее получил, и это при том, что в ночи, когда бремя президентских обязанностей окончательно затмевает рассудок Трикки и доводит его до такого волнения, что ему не удается заснуть, он нередко выползает из постели и, прокравшись по Белому дому во взрывоустойчивую раздевалку (построенную под его присмотром в соответствии со спецификациями футбольной команды «Балтиморские Жеребцы», а также Комиссии по атомной энергии), «приодевается» как бы для «решающего матча» с «традиционным соперником» Ханжиера. И неизменно, как это уже бывало во время вторжения в Камбоджу и осады университета в Кентукки, одного лишь облачения в наплечники и шлем, натягивания облегающих футбольных штанов поверх кожаного суспензория, а затем обращения спиной к зеркалу и взгляда через преувеличенное плечо на украшающий спину номер оказывается достаточным, чтобы восстановить его веру в правильность действий, которые он предпринимает для блага двухсот миллионов американцев. Что говорить, даже при самых невероятных промахах на международной арене, даже в разгар разного рода национальных катастроф ему до сей поры удавалось — с помощью футбольной формы и хорошего военного фильма — оставаться на уровне данного им самим (см. его книгу «Шестьсот кризисов» [3] ) описания истинного лидера как человека исполненного «спокойствия, уверенности и решимости». «Главное в подобной ситуации, — писал Трикки, подводя итоги тому, что он узнал о лидерстве во время волнений, вызванных в 1958 году его, тогда еще Вице-президента, визитом в Каракас, — это не столько „отвага“ перед лицом опасности, сколько способность к „самоотверженному“ мышлению — способность изгнать из своего сознания всякую мысль о страхе, полностью сосредоточившись на том, как противостоять подстерегающей тебя опасности».
2
Никсон
3
Имеется в виду книга «Шесть кризисов», написанная Никсоном в 1962 г.
Но этой ночью даже грубоватые жесты перед показывающим его в полный рост зеркалом, даже притворные отскоки с поднятыми перед собой присогнутыми руками, дающие свободу действий принимающему мяч защитнику, не помогают Трикки изгнать из своего сознания мысль о страхе; что до «самоотверженного» мышления, то и по этой части сколько-нибудь продвинуться ему не удается. Покрасовавшись перед зеркалом два часа кряду, успешно завершив восемьдесят семь из ста передач форварда, причем мяч проделал в воздухе суммарных две тысячи шестьсот десять ярдов (рекорд Белого дома), он тем не менее остается неспособным сосредоточиться на том, как противостоять подстерегающей его опасности, и потому решает разбудить ближайших своих советников и собрать их в подземной раздевалке ради того, что на футбольном жаргоне называется «мозговым штурмом».
В дверях Белого дома каждый из советников получает футбольную форму от агента Секретной службы, который в его тренировочных штанах, теннисных туфлях и майке с надписью «Собственность Белого дома» выглядел бы, кабы не кобура под мышкой, сосем как уборщик спортивной раздевалки. И вот, рассевшись по скамьям, расставленным перед большой школьной доской, «тренеры» внимательно слушают Трикки, пока тот, держа в руках шлем, описывает им кризис, по отношению к которому ему никак не удается занять «самоотверженную» позицию.
ТРИККИ: Ничего не понимаю. Как могут эти сопляки говорить обо мне то, что они говорят? Как они смеют скандировать такие лозунги, размахивать такими плакатами — обо мне? Джентльмены, полученные мной донесения показывают, что они с каждым часом становится все более грубыми и нахальными. К утру мы можем иметь на руках беспрецедентный в истории бунт: восстание бойскаутов Америки! (Пытаясь успокоиться, а также обрести уверенность и решимость, напяливает шлем.)
Так вот, одно дело, когда пресловутые вьетнамские критиканы заявляются в Капитолий, чтобы вернуть нам свои медали. Каждому ясно, что они представляют собой просто-напросто горстку недовольных, которые лишились рук, ног и тому подобного и потому не знают чем себя занять, кроме как ковылять по улицам и размышлять о том, какие они несчастные. Разумеется, от них не приходится ждать объективного отношения к войне, поскольку благодаря ей половина из них способна передвигаться лишь в инвалидных колясках. Но сейчас нам противостоит не просто толпа неблагодарных смутьянов, перед нами бойскауты!
И не допускайте даже на миг мысли о том, что американский народ будет бездействовать, видя, как скауты-орлы лезут на ступени Капитолия, обзывая Президента Соединенных Штатов «грязным старикашкой». Пусть никто из вас не позволяет себе и на минуту проникнуться иллюзией насчет того, что если мы не проявим по отношению к этим бойскаутам таких же спокойствия, уверенности и решимости, какие я проявил, противостоя Хрущеву на всем вам известной кухне [4] , то к завтрашнему утру я могу оказаться первым Президентом Соединенных Штатов, которого ненавидят и презирают еще сильнее, чем Лгундона Б. Джонсона. Джентльмены, вы можете начать войну без ведома Конгресса, вы можете разрушить экономику и растоптать Билль о правах, но нарушить моральный кодекс американских бойскаутов Америки и ожидать, что вас вторично изберут на высший пост страны — это извините!
4
Имеется в виду спор о преимуществах и недостатках американского и советского образа жизни, разгоревшийся между Никсоном и Хрущевым на Американской выставке 1959 г. в Москве, в экспозиции «Типичная американская кухня». Под конец спора Хрущев заявил Никсону: «Мы и в ракетной вас опередили, и в этой технике вас опередили».