Наша древняя столица

Кончаловская Наталья Петровна

* * *

А Марьяна шла степями,

Руки скручены ремнями.

Так Марьяну гнали к морю

С уцелевшими на горе,

К персам, к туркам повезли,

Погрузив на корабли.

Турки пленных, как товар,

Покупали у татар.

Бедной девочке отныне

Не видать земли своей,

И

живёт она рабыней,

Чтоб качать чужих детей.

Всё в чужих краях немило:

Солнце, звёзды, соловьи,

Соловьи поют постыло,

Потому что не свои.

И не радуют цветы

Небывалой красоты.

Нет Марьяне утешенья,

Что ни ночь — встают виденья,

И сегодня, как вчера,

Горевала б до утра,

До утра бы горевала,

Косу девичью плетя,

Да опять вот закричало

Беспокойное дитя.

Спи, турчонок, баю-бай!

Спи, галчонок, засыпай!

Злой татарин всё пожёг,

В плен Марьяну уволок.

Злым татарином она

На базаре продана

За турецкую деньгу;

На чужом на берегу

Твой отец её купил…

Ох, как тяжко, нету сил!..

Лихо горе, затихай!

Спи, турчонок, баю-бай!

ЧТО ПРЕДМЕТЫ СТАРИНЫ РАССКАЗАТЬ ТЕБЕ ДОЛЖНЫ

Мой читатель, в день воскресный

Собери своих друзей,

Поведи их в интересный —

В Исторический музей.

Чей здесь труд и чья забота?

Речь об этом впереди.

В зал тринадцатый по счёту

Ты друзей своих веди.

Там, укрытые от пыли,

За витринами лежат

Те предметы, что служили

Много сотен лет назад.

Вот взгляните-ка, ребята, —

У высокого окна

Под колпак стеклянный взяты

Два дубовые бревна.

Были врублены друг в друга

Эти брёвна на века

И лежат, зажаты туго,

Словно об руку рука.

Обладая даром слова,

Рассказали б два бревна,

Что тогда была дубовой

Вся кремлёвская стена.

Восемь башенок дубовых

Возвышались вкруг холма,

Все ворота на засовах

Охраняли терема.

Под Кремлём вокруг посады

И дворы купцов, бояр.

За высокие ограды

Укрывал купец товар.

И в музее за витриной,

Чтобы каждый видеть мог,

Сохраняется старинный,

Грубо кованный замок.

Им в четырнадцатом веке

При Иване Калите

Замыкал купчина некий

Кладовые в темноте.

Чтоб никто в глухую пору

Не пролез бы со двора,

Чтоб какому-либо вору

Не добраться до добра —

До каменьев драгоценных,

До одежды парчевой,

Что хранится в высоченных

Сундучищах кладовой.

А деньжищ-то понабрали

Те купцы за много лет!

Сколько пряталось в подвале

Тех серебряных монет!..

Вот они! Лежат в витрине,

Меж

ключей, ножей, замков,

Эти денежки доныне

Пролежали шесть веков!..

Вот и серп.

Сверкал он летом

Над пшеницей за селом,

Молча дремлет в зале этом

На витрине под стеклом.

Серп зазубрен да искрошен,

Съеден ржавчиной времён,

А когда-то был хорошим,

Был когда-то острым он.

И крестьянка молодая,

За снопом укрыв дитя,

Пела, колос подрезая,

То ли плача, то ль шутя:

«Уж тебе ли да не в золоте ходить!

Уж тебе ли да не бархаты носить!

Уж тебе ль не жить в высоком терему,

Ненаглядному дитяти моему!»

А младенец, ждавший ласки,

Материнских тёплых рук,

В небеса таращил глазки,

Жизнь разглядывал вокруг.

Он, в неволюшке рождённый,

В нищете курной избы,

В этой песне полуденной

Не нашёл своей судьбы.

* * *

Есть ещё витрина справа,

У высокого окна.

Наша гордость, наша слава

В ней навек сохранена.

Из колец, сплетённых туго,

Одеянье там лежит.

Это древняя кольчуга,

А над нею шлем и щит.

Им от «поля Куликова»

Сохраниться довелось.

Медью был тот щит окован,

Шлем копьём пробит насквозь.

В этом шлеме русский воин

Пал от вражеской руки

В час, когда противник с воем

В наши врезался полки.

В этой битве много тысяч

Полегло таких, как он,

На граните уж не высечь

Этих ратников имён.

Но дела в веках нетленны,

Не исчезнут, не умрут,

Летописец вдохновенный

Посвятил им славный труд.

Здесь, в музее, он хранится,

В нём история жива —

На развёрнутых страницах

Древнерусские слова.

Эту повесть, это «Слово»

Мы «Задонщиной» зовём,

Битву поля Куликова

Изучаем мы по нём.

И, хранимая народом,

Долежав до наших дней,

Эта повесть с каждым годом

Всё становится древней.

* * *

Кто ж нашёл следы столетий?