Наша непостижимая бесконечность

Янг Саманта

Это беспокоило меня с самого начала, но я засунула свои страхи поглубже, потому что знала, что чувствовала бы из-за них.

Будто я была недостаточно хороша.

Будто я была отребьем.

И Финн, полагаю, был прав. Я была сильной. Достаточно сильной, чтобы понимать, что не смогла бы совладать с таким ядом в своей голове, — ведь я с таким трудом избавилась от токсичного дерьма, которым отравлял мою жизнь жестокий отец. Поэтому я так рвалась к популярности. Так я чего-то стоила, а мои одноклассники, мои

учителя давали мне почувствовать свою значимость. Никто из них никогда не заставлял меня чувствовать себя никчемным отребьем.

Я не могла допустить, чтобы эта отрава вновь проникла в мою голову… И потому должна была…

Я захлебнулась этой мыслью, а мои руки сжались в кулаки.

— Вот ты где.

При звуке голоса Финна я напряглась и, развернувшись, увидела, как он заходит в оранжерею. Он протиснулся мимо мебели и сел передо мной на корточки.

— Эй. — Он всмотрелся в мое лицо. — Что происходит?

«Ты сильная. Сильнее, чем думаешь. Твоя сила, Индия, и есть твое безопасное место».

Этот парень был добрым, верным и любящим. Я нуждалась в его доброте, словно в пище. Чтобы он заботился обо мне, целовал, касался меня, чтобы я чувствовала себя значимой и не допускала мыслей о своей ничтожности.

Так как же мне было решить, что для меня было лучше?

Финн явно понял, какое решение я приняла, даже раньше меня.

Его глаза повлажнели, и он, опустившись на одно колено, всем телом подался вперед.

— Нет. Ты не сделаешь этого.

Я моргнула, и по моим щекам потекли горячие слезы.

— Почему? — надломившимся голосом спросил он.

Я заставила себя посмотреть на него, хоть это и убивало меня.

— Потому что мне слишком больно. Глядя на вас с Эль, все думают, что она твоя девушка и что ты этим гордишься. А Гейб… Он наконец признал свои чувства к Шарлотте и захотел, чтобы о них узнал целый мир. Мне больно из-за того, что нам это недоступно.

— Тогда я буду стараться сильнее. — Он взял меня за руки. — У нас все получится.

— Нет, не получится. Только не тайком. Я не могу думать так о себе.

— Думать как?

— Словно я недостаточно хороша. Мне казалось, я смогу заглушить эти мысли, но я не смогла. Это слишком значительно. Слишком опасно для меня. Я не могу снова вернуться к тем чувствам, которые мне внушал он.

Финн отпустил мои руки, шок и боль исказили его черты.

— Ты сравниваешь меня с ним?

— Нет, — торопливо заверила я его. — Все не так. И ты здесь не виноват. Но то, что мы прячемся, заставляет меня чувствовать себя грязным секретом, словно я отребье, с которым тебе стыдно появиться на публике.

— Я не могу быть с тобой на людях из-за Элоизы, — с гневом и паникой в голосе сказал он то, что я и так знала. — Ты же знаешь. Если бы мы могли быть вместе на публике, я

бы хвастался этим, как самодовольная задница. Прямо как Гейб. И ты знаешь об этом. Я говорил тебе, как чувствую себя из-за того, что не могу рассказать всем, что мы вместе.

— А так ли это на самом деле? — рискнула прошептать я. — Думаешь, ты бы смог? Если б не Эль… Ты смог бы справиться с давлением своего отца?

И тогда…

Все тело Финна обреченно обмякло. Он не хотел, чтобы я это делала, но не был уверен в себе до конца.

Я со злостью стерла слезы, не желая винить его и стремясь понять — потому что знала, что должна так поступить. Я встала, а он смотрел на меня так, словно я отбирала у него целый мир.

Глубоко в моей груди поселился болезненный и неподвижный холод.

— Спасибо, Финн, — прошептала я, а затем печально рассмеялась. — Забавно… Я еще ни с кем не чувствовала себя так хорошо, как с тобой, и тем не менее все заканчивается из-за того, как плохо я себя чувствую из-за наших отношений. Надо же, как получилось.

— Индия. — Он резко встал и, нависнув надо мной, пробежал рукой по волосам, впиваясь пальцами в пряди. — Что я могу сказать? Скажи, что мне сказать.

Я стерла очередную слезу.

— Может… надеюсь, у тебя все будет отлично и ты добьешься всего, чего хочешь?

Его губы задрожали.

— Финн, — прошептала я, не в силах говорить громче из-за душивших меня слез, — я надеюсь, у тебя все будет отлично, и ты добьешься всего, чего хочешь.

И тут Финн — парень, который прежде так легко мог скрыть свою боль — начал плакать, и я, не давая себе передумать, сделала самый сложный поступок за всю свою короткую, хаотичную жизнь.

Ушла от него.

***

Я не запомнила ничего из того, что было на свадебном приеме потом. Единственное, что зафиксировал мой мозг — то, что я за весь вечер больше не видела Финна.

Я знала, что следующим утром мне не надо вставать к завтраку, потому что Хейли с Тео остались в отеле в Бостоне. В медовый месяц они должны были отправиться только после Рождества, поэтому мне предстояло еще несколько дней делать вид, что все хорошо.

Но сейчас, в их отсутствие, я могла открыто хандрить.

Ночью я не сомкнула глаз. Но и не плакала.

Думаю, я пыталась хоть как-то притупить свою боль.

Я стала той самой девушкой. Той, которой разбил сердце парень, и которая не знала, как дальше жить без него. Я не хотела быть такой девушкой.

Как я ей стала?

Я застонала и натянула одеяло на голову.

— Прятаться не поможет.

Сдернув одеяло, я хмуро прищурилась на Элоизу. Она с напряженным выражением на лице стояла в пижаме возле двери.

— Он рассказал тебе, — догадалась я.