Наша новая жизнь

Оллби Айрис

Ее собеседник просиял.

— Ты знаешь, я тоже так думаю. Это подтверждает, что только родственные натуры могут быть вместе.

Шона несколько удивилась, расценив его замечание как выпад. Она, правда, не испытывала особых сомнений в своей привлекательности. У нее были необыкновенно красивого цвета рыжие волосы, приятная мордашка и прекрасная фигурка. Многие мужчины из университета, включая преподавателей и одного пожилого профессора, не раз высказывали пожелания познакомиться с ней поближе. Но Дирк Макалистер? Это было настоящим сюрпризом.

Девушке

вспомнилось ее страстное юношеское увлечение Макалистером, когда ей было пятнадцать лет. Она держала это в тайне от него, но каждый раз страшно смущалась при встрече. Девочка мечтала о нем по ночам, лежа в постели, и от этих грез сон совсем покидал ее. Тогда он представлялся ей необычайно ласковым и в то же время испорченным, и это ввергало ее в благоговейный трепет перед ним. Однако при всей ее детской влюбленности Шона считала Дирка Макалистера старым. Даже несмотря на то, что он одевался очень современно, исключительно по последним каталогам мод. Ему ведь было уже двадцать пять лет! В общем, вряд ли можно было представить, что этот человек когда-нибудь обратит на нее хоть малейшее внимание.

Но со временем понятия девушки изменились — ей уже исполнилось двадцать лет, — а ему — всего тридцать.

Глядя на него, она поняла, что Дирк Макалистер не просто классически красив. В нем есть что-то такое, что действует больше на подсознание. Может быть, низкое, мужественное звучание его голоса? Сотня поколений кельтских скотоводов дали ему все, чтобы он родился сильным и здоровым.

В общем, она почувствовала к нему необъяснимое сексуальное влечение, которое по-настоящему напугало ее. Его можно любить, можно ненавидеть, но нельзя относиться к нему с безразличием. До сих пор ей ни разу не встречались мужчины, которые могли настолько заинтриговать ее и одновременно поселить в ней страх. Девушка поспешно отвела глаза и, смутившись, сказала:

— Я… я, пожалуй, пойду.

Он коснулся ее руки. Этот совсем легкий контакт послал крохотные импульсы во все уголки ее тела.

— Ты спешишь, Шона? — В его серых глазах появилась легкая ироническая усмешка. — Боишься, что твой отец узнает, что ты общалась с врагом?

Шона никогда не задумывалась над этим, поэтому сейчас, после его замечания, перед ней впервые возникла альтернатива — слепо подчиниться отцу или показать свою независимость?

— Мне решать, кто мои враги, а кто друзья, мистер Макалистер, а не моему отцу, — тихо, но очень четко произнесла она.

От волнения Шона глубоко вздохнула и неожиданно для себя резко выдохнула. Ветер зашевелил его темные волосы. И опять его глаза засияли.

— В таком случае называй меня Дирком. Мне очень быстро становится скучно с людьми, которые постоянно называют меня мистером Макалистером. От этого я сам себе представляюсь недоступным и неприступным. Вопреки тому, что ты, может быть, слышала обо мне, я не ем маленьких детей и не выбрасываю на улицу старых вдов. — Он замолчал, отпустил ее руку и указал на отель. —

Если ты не возражаешь, мне бы хотелось пригласить тебя на ланч. Конечно, при условии, что ты не боишься сплетен, хотя я больше чем уверен, они уже появились.

Шона решила, что в его невинно прозвучавшем приглашении нет ничего предосудительного, однако постоянные предостережения и бесконечные истории, связанные с ним, не позволяли ей доверять даже самым благовидным поступкам любого из Макалистеров.

— Спасибо. Я бы приняла ваше приглашение, если бы хоть немного была голодна.

Ее отказ прозвучал слабо, почти никак, и это рассердило ее.

— Неужели не согласишься даже на маленький кусочек чего-нибудь вкусненького? — упрашивал Дирк. — Мне так не нравится есть в одиночестве. А заодно ты рассказала бы мне о своих достижениях в университете…

Как же быть? Отказаться? По-моему, это не совсем вежливо. А если согласиться? Что будет? Сплетни? Плевать на них. В конце концов это свободная страна, и почему я не могу пообщаться с кем хочу? И потом, сколько можно враждовать? Пора кончать с этим. Надо будет поговорить с отцом.

Десять минут спустя ее спутник наблюдал, как она с аппетитом поедает уже вторую тарелку холодной закуски.

— А говорила, не голодна. Отлично. Как здорово, что ты не вегетарианка. Мне всегда нравились женщины с хорошим аппетитом.

Это комплимент, подумала Шона, или он издевается надо мной?

— И что же ты изучала в университете? — спросил Макалистер-младший с неподдельным интересом.

— Управление имением и ведение в нем бухгалтерского учета.

Он понимающе кивнул и задумчиво посмотрел на свою собеседницу.

— Значит, ты решила остаться дома и помогать отцу в хозяйстве?

Девушка удивилась.

— Конечно. Ведь когда-то оно станет моим. Какой смысл уезжать отсюда. Это мой дом.

Его лицо засияло.

— Очень рад. Восхищен твоим отношением к семье. Однако хочу предупредить, что то, чем ты собираешься заниматься, — дело очень серьезное, требующее больших усилий. Эта дорога не устлана розами. Тем более что дела сейчас идут из рук вон плохо, а дальше, видимо, станет еще тяжелей.

— Я не боюсь трудностей.

— Струаны все такие, однако хочу заметить, что иногда недостаточно одного трудолюбия.

— Я знаю. У меня уже есть некоторые соображения. Думаю, что все будет в порядке.

Дирк улыбнулся, как ей показалось, несколько покровительственно.

— Ну и отлично. Ты уже обсудила их с отцом?

— Нет еще. Пока поджидаю подходящего момента.

Его брови поднялись, а голос стал суше.

— Тогда твое ожидание может растянуться на десятки лет. Твой отец не из тех, кто с радостью принимает какие-либо нововведения. Он до сих пор пытается свести счеты с двигателем внутреннего сгорания.

Поджав губы, Шона встала и холодно сказала:

— Спасибо за ланч, мистер Макалистер. Теперь мне действительно пора идти.