Наша родословная
Шрифт:
Я киваю в ответ на его слова, но многое из этого проходит мимо моей головы. Однако детали, которые он предлагает, показывают мне, что они усердно работают над ним, и это то, что имеет значение.
— Нам пока не приходилось делать бронхоскопию, и его жизненные показатели постепенно начинают приходить в норму. Все признаки для него выглядят позитивно, — добавляет доктор, делая пометки в блокноте, который держит в руках. — Мы оставим вас посидеть с ним. Если он проснется, просто нажмите кнопку на стене слева от вас, и кто-нибудь придет сюда.
Комната
Тотем мертв. Барбетт Дитрихсон и ее отец тоже. Маверик упомянул, что именно Трэвис Фьюз нашел Мию и вытащил ее из горящего здания. Затем он побежал обратно, чтобы спасти своего сына. Я вижу его в совершенно другом свете. Сейчас нам нужно многое обсудить, например, что все это значит для нас, но сейчас я сосредоточена только на Кае.
Мне просто нужна моя тихая и наблюдательная задница. Просыпайся уже черт возьми.
*****
(Паркер)
Взглянув через стекло в окне, я наблюдаю, как Кай спит в кровати, его грудь медленно поднимается с каждым вдохом. Мой прекрасный Ангел сидит рядом с ним, обхватив его рукой, когда она спит сидя. Это выглядит не самым удобным, но никто не осмеливается сдвинуть ее с места.
Мы здесь уже несколько часов, они даже предлагают поставить для нас кровати, но мы не будем спать, пока они здесь. По очереди мы все приняли душ в Боевой части здания, переоделись в свежие спортивные штаны и толстовки, которые Джесс приготовила для нас и попросила Маверика принести. Отец Кая, Трэвис, отдыхает в соседней комнате, Миа — рядом с ним. Рисковать жизнью ради своего сына много значит для всех, поэтому я рад, что он сейчас не один.
Раф входит через главные двери, тоже только что приняв душ, и с безмятежным выражением лица. Он взял на себя ответственность за капитальную уборку, необходимую в Главном зале, но был более чем счастлив сделать это. Брайс вскакивает на ноги, обнимает Рафа за талию, и они крепко прижимаются друг к другу. Они шепчутся в своем маленьком пузыре, я понятия не имею, о чем они говорят, но по их лицам текут счастливые слезы.
— Эй, старина, поговори с нами, — громко говорит Оскар со стула рядом со мной. Он развалился в кресле, широко расставив ноги и подпрыгивая коленом, как будто это место принадлежит ему.
Раф сердито смотрит на него, ожидая услышать прозвище, но, по крайней мере, он знал, что Оскар обращается к нему. Подойдя ко мне, он хлопает в ладоши, похлопывает меня по спине, проделывая то же самое с Оскаром и Романом, когда они тоже встают. Пока Луна была внутри с Тотемом, мы всей командой штурмовали периметр Главного зала, уничтожая каждого человека на нашем пути. Джон Дитрихсон и все эти чертовы мускулы, которые крутились вокруг этого места, теперь мертвы, и я не чувствую себя плохо, ни капельки. Это то, чего они, блядь, заслуживают
— С телами обо всем позаботились? — спрашивает Роман, и Раф кивает.
— Да, все будет именно так, как я и говорил. Так что не напрягайся, — говорит Раф, хлопая его по плечу. — Как поживает твой отец? — спрашивает он, глядя на Оскара в ожидании ответа.
— Он в порядке. Они поселили его в другом конце коридора, — отвечает он, указывая на дверь в противоположном конце комнаты. — Моя мать и сестра в данный момент находятся там с ним.
Отношения Оскара с отцом не так уж сложны, но я вижу облегчение в его глазах от осознания того, что с его отцом все будет в порядке.
— Кто-нибудь уже выяснил, как Тотем попал в блок "Туз"? — Роман хмыкает, задавая вопрос, который вертелся у всех на устах, но Раф качает головой.
— Честно говоря, я не думаю, что мы когда-нибудь узнаем. Если только мы не получим какие-либо ответы, опросив персонал. Я чувствую, что ему кто-то помогал внутри, и хотя дверь на крышу была открыта, это просто не сходится. — он вздыхает, потирая затылок. — Надеюсь, мы сможем попытаться восстановить некоторые из заблокированных видеозаписей и получить некоторые ответы.
Краешком глаза я замечаю какое-то движение, пока Раф продолжает говорить, но я обрываю его. — Он очнулся, — шепчу я, мои ноги двигаются сами по себе, я вижу, как глаза Кая лихорадочно шарят вокруг.
Открывая дверь, я не оглядываюсь. — Эй, все в порядке, Кай. Все в порядке, — бормочу я, останавливая его руку, которая царапает лицо в попытке избавиться от маски. Его дыхание учащается, когда он хмуро смотрит на меня, пытаясь заговорить, но звуки сошедших с ума мониторов отвлекают нас всех.
— Кай, — говорит Луна с другого конца кровати, ее голос сонный и надломленный. — Привет, красавчик. — она склоняется над ним, убирая волосы с его лица, и слезы выступают у нее на глазах.
Взгляд Кая останавливается на Луне, его охватывает спокойствие. Поднося его руку к своим губам, она целует костяшки его пальцев, оставляя при этом на губах следы сажи.
— Луна, — бормочет он из-под маски, вырывая руку из моей хватки, чтобы убрать ее от своего лица. — Я люблю тебя… — хрипло произносит он, прежде чем начинает бесконтрольно кашлять. Луна удивляет меня, мгновенно нажимая кнопку сбоку от его кровати и снова натягивая маску ему на рот. Остальные застыли на месте, наблюдая, как он пытается отдышаться.
Она шепчет ласковые ободряющие слова, приближая свое лицо к его лицу. У нее всегда есть волшебство, чтобы заботиться о нас, помогая и направляя нас, когда мы нуждаемся в ней. Я чувствую, как чья-то рука сжимает мое плечо, оборачиваюсь и вижу, как Роман успокаивающе улыбается мне.
В палату входит доктор, за ним следует медсестра, которая смотрит на нас, приподняв бровь. Мы все отходим от кровати, все, кроме Луны, и доктор качает головой, но не произносит ни единого слова. Мы можем быть уступчивыми, когда захотим.