Наша служба
Шрифт:
Прокофьев натянуто улыбнулся:
– Это вы ещё с Семёнычем не беседовали… – Он поднялся. – Идём.
Микси подняла ящик и пошла перед Антоном, пританцовывая.
Нужно признать, Прокофьеву такой вариант побега с корабля нравился. И ящик нести не нужно, да ещё и танцовщица от грустных мыслей отвлекает.
В соседнем с трюмом помещении воды было уже по колено, и она прибывала, стекая по ступенькам, стенам, сквозь вентиляционные решётки. На поверхности плавали быстро тающие куски льда.
Ничего! Скоро они выберутся! Скоро…
Антон
– Что случилось? – обеспокоенно спросил сержант.
– Блок программы. Если мой танец не вызывает… реакции у заказчика, я обязана что-то в нём изменить. Ты просто идёшь следом, физиологическая реакция не видна. Думаю, лучше оставить эту коробку здесь и попробовать обычный танец.
Прокофьев запаниковал. Только этого не хватало! Сам он ни за что не дотащит ящик с крагианцем.
– Я реагирую! – закричал от отчаяния Антон. – Ещё как реагирую! Да! О да! Неси этот ящик! Мне это так нравится!
Прокофьев чувствовал себя полнейшим идиотом, но это подействовало. Микси снова начала пританцовывать и пошла вперёд, так и не оставив ящик. Стриптизёрша несла груз, движимая вздохами и стонами Прокофьева.
Хорошо хоть танцовщица была изготовлена на Земле. Некоторые расы от возбуждения начинают выделять определенный запах или бьются в конвульсиях. Магмиты, как слышал Прокофьев, от возбуждения вообще воспламеняются. Симулировать такое было бы намного труднее. Заниматься самосожжением даже ради спасения крагианца было бы слишком.
…Чем больше они приближались к верхним уровням корабля – тем меньше становилось снега. Под ногами хлюпало, на полу валялись полурастаявшие глыбы льда, по коридорам струились потоки воды.
Наконец-то они добрались до лестницы, ведущей в комнату отдыха. И тут их ждал неприятный сюрприз.
Вода заливала низ лестницы и закрывала треть дверного проёма. Прокофьев открыл дверь и шагнул в комнату отдыха. Ледяные стены, каток, снеговики, мебель – всё растаяло.
Вода добиралась Антону до пояса. На поверхности колыхались разноцветные бутылки из настенного бара.
Антон снова связался с Семёнычем.
– Я в комнате отдыха. Где люк?
– Левый верхний угол. По метру от стен.
Он осмотрел потолок и увидел решётку, слишком большую для вентиляции; да и металл явно был поновее, чем покрывающие потолок и стены панели.
– Верхний угол? Как я туда доберусь? Тут вся мебель была ледяная! Растаяла! А летать я не умею!
– Антоха, ты в космосе! Здесь не то что люди, здесь даже бегемоты летают!
Прокофьеву от досады захотелось удариться головой о стену. Ну конечно! Гравитация! Осталось только её отключить.
Он подошёл поближе к стене и увидел панель, под которой должен был скрываться кабель, обеспечивающий гравитацию. Осталось только вскрыть панель.
Он повернулся к танцовщице, однако не успел ничего произнести.
– Э нет! Вот тут ты никак не сможешь убедить
От досады Прокофьев зажмурился. Да сколько же можно! Почему всё так сложно? Антону захотелось выпить. Может, алкоголь хоть немного прочистит мозги. А если нет… Будь что будет! Он всё равно опрокинет пять капель.
Антон подхватил проплывавший мимо кусок льда со вмёрзшей в него кристаллической бутылкой. Сбил лёд, покрутил в руках бутылку. Она была сделана из цельного кристалла. Причём, судя по форме, кристалл не обрабатывался, а рос в такой форме. И горлышко было не закрыто. Просто сразу переходило в крышку. Насколько Антон разбирался в камнях, – это был алмаз. Как же туда залили жидкость? Иной вариант, кроме как тот, при котором кристалл рос внутри жидкости в форме бутылки, – Антон придумать не смог. И уж тем более он не смог придумать, как её открыть.
– Да где ж у неё пробка? – буркнул Антон.
– Ты это пить собрался, сладенький? – спросила Микси.
– Допустим.
– Не рекомендую. Если ты не каменный. Это магминский шрот. Разъедает даже металл.
Прокофьев ошарашенно поглядел на танцовщицу, а потом захохотал. Ну надо же! Он с самого начала таскал с собой кислоту, которая могла вызволить их из грузового трюма!
– Именно это мне сейчас и нужно, – перестав смеяться, ответил Антон. – Ты случайно не знаешь, как она открывается?
Микси взяла бутылку и лёгким движением руки сорвала часть горлышка.
– Тут молекулярная связь ослаблена. Правда, даже с учётом этого силёнок у тебя не хватило бы.
Прокофьев взял бутылку и аккуратно, по капельке, начал лить напиток на приборную панель. Металл задымился и потёк, обнажая проводку.
Когда стал виден зелёный провод, отвечающий за искусственную гравитацию, Антон плюхнул на него напиток.
В следующий момент он почувствовал, как его тело теряет вес.
Окружающая их вода пошла рябью. В центре образовавшегося в комнате отдыха «бассейна» медленно начал вздуваться водяной холм. Капельки, собравшиеся на неровных поверхностях, потянулись вверх и стали похожи на шарообразные цветы на прозрачных стебельках, тянущиеся к солнцу. Водяные стебельки рвались, и капельки, дрожа, взмывали вверх.
Не теряя времени и не дожидаясь, пока его ступни потеряют соприкосновение с опорой, Антон медленно оттолкнулся от палубы и взмыл в воздух. Вместе с ним в воздух взмыли капельки, капли и каплищи воды. Они дрожали в невесомости, плясали в воздухе, сталкивались и сливались воедино или же, столкнувшись с жёсткими предметами, разлетались на множество мелких сверкающих искорок.
Поднимаясь вверх, Прокофьев задевал капли, и они растекались по его лицу, скафандру. Антон обернулся к танцовщице. Она разглядывала капельки как нечто необычное. Антону показалось, что киборг не может настолько интересоваться красотой. Однако он видел это воочию.