Наша вина
Шрифт:
– Он ревнует, – заявил Лука, неохотно наблюдая за Ником.
«Ревнует?»
– Нет… он просто не выносит меня, – удрученно возразила я, затем сделала глоток из бокала с шампанским.
Николас появился вместе с девушкой, повисшей на его руке. Люди начали вставать из-за столов, так как зазвучала музыка, приглашая всех танцевать. Жених с невестой открыли вечер первым танцем, и вскоре атмосфера полностью преобразилась: свет изменился, площадка заполнилась танцующими, у большинства в руках были крепкие коктейли.
Лука потянул меня за собой, чтобы потанцевать, и я с облегчением отдалилась от Николаса, не видя, как он трогал
Во всем, что произошло потом… должна признать, была моя вина.
В какой-то момент я повернулась и увидела, как… он целовал в шею девушку, сидевшую у него на коленях, но это было не самое худшее: при этом он смотрел на меня, его губы были на шее брюнетки, но глаза уставлены на меня. Я улыбнулась и тут же перестала танцевать. То, что я сделала… черт возьми, неужели я никогда не поумнею?
Лука подошел ко мне, зная, на кого я смотрю, сказал мне что-то, прильнув губами к моему уху, чтобы я могла расслышать в громовых раскатах музыки… и прежняя Ноа вернулась. Все, чему я научилась за эти месяцы, все сеансы у психолога, все мои сожаления пошли прахом, потому что я схватила Луку за шею, притянула к себе и прижалась губами к его губам.
Самое странное было то, что он не отталкивал меня. Напротив, я чувствовала, как его язык входит в мой рот, а его рука на моей спине притягивает к себе.
Что он делает?
У меня не было времени, чтобы обдумать это, потому что внезапно кто-то потянул его назад, и следующее, что я помню, – Лука, лежащий на полу с разбитой губой и окровавленным лицом. Я подняла глаза и увидела совершенно обезумевшего Николаса. Он посмотрел на Луку, встряхивая руку, а затем на меня. Я почувствовала озноб, увидев его обиженный и разъяренный взгляд… Он с силой сжал челюсть и повернулся ко мне спиной. Вскоре Лука начал вставать, вернее, ему помогали те, кто был вокруг, и я увидела, как Ник уходит подальше от застолья.
Не знаю, что со мной произошло, возможно, слишком большая концентрация шампанского в организме повредила мой разум, но я пошла за ним, разумеется, не для того, чтобы просить прощения.
Он направился туда, где проходила церемония, где стулья по-прежнему были аккуратно расставлены и где все еще были украшения из цветов. Теперь тут было безлюдно, и только отдаленный шум праздника нарушал тишину.
– Куда ты собрался, Николас? – тихо спросила я.
Пошатываясь, я спустилась по ступенькам. Он обернулся. Его лицо покраснело от гнева, когда он понял, что я иду за ним.
– Ты не имел на это никакого права! – рявкнула я в ярости.
Да, я не на шутку разозлилась, к тому же была пьяна. Это не очень хорошее сочетание.
Я шагнула к нему. Казалось, он размышлял, что же со мной делать… Боже, я даже испугалась, но не отступила, скорее, наоборот. Его внезапный приступ ревности о многом говорил… В это с трудом верилось, но он не мог меня забыть, и, пусть мне придется столкнуться со всей мощью его гнева, я готова.
Я подошла к нему и толкнула.
–
Сначала он едва не вздрогнул, но через несколько секунд я заметила, что его грудь стала чаще подниматься и опускаться. Он позволил мне ударить его еще два раза, пока его руки не вмешались и не остановили мои удары. Я была зла как никогда.
– Ты говоришь, что забыл меня? Но твои действия говорят об обратном! Ты говорил, что ничто не сможет разлучить нас!
Он посмотрел на меня с недоверием.
– Это ты нарушила все свои гребаные обещания. Все из-за тебя, черт возьми! Ты мне не нужна, Ноа. Ты мне больше не нужна. – Его слова остановили мои кулаки. Я окаменела, внутри все оборвалось.
Я сглотнула, чтобы прочистить горло. Я посмотрела на него, но перед глазами все расплывалось… Потребовалось еще какое-то время, чтобы понять причину – слезы заливали мои глаза.
– Как ты можешь так говорить? – сказала я дрожащим голосом.
Николас смотрел на меня. Стоя передо мной, он казался таким же расстроенным, таким же несчастным, как и я… Как он мог говорить так… со мной?
– Потому что это, черт возьми, правда.
Он равнодушно повернулся ко мне спиной и стал отдаляться от меня.
– Я совершила чертову ошибку, Николас! – крикнула я, но он продолжал идти. – Твоя чокнутая бывшая заставила меня поверить, что ты изменил мне! Ты трахался с Софией у меня под носом, а виновата я? Это ты все испортил! Ты заставил меня совершить худшую ошибку в моей жизни! Ты позволил использовать меня, использовать меня, как будто я… будто я…
Я не могла продолжать, слезы не давали говорить. Черт, я была так зла, так разбита… Но то, что я сказала, было правдой: если бы не его ложь, я бы никогда не оказалась в постели того, кто воспользовался моей слабостью, зная тайны, которые я доверила. Когда я подняла взгляд, Ник был прямо передо мной, преградив мне путь. Он посмотрел на меня с яростью, такой жуткой, что я попятилась, но он сделал последнее, на что я надеялась: его рука обвила мою талию, а губы впились в мои. На мгновение показалось, что мне приснился кошмар, один из тех, что в последнее время преследовали меня, когда я погружалась в сон, где все было как раньше, где я была с Николасом, мы были счастливы, целовались, но через секунду он уходил, а я не могла ничего сделать, чтобы остановить его. Я бежала за ним, но мои ноги двигались недостаточно быстро.
Это был не сон, совсем не сон. Его рука подняла меня с земли, прижав мою грудь к его невероятно твердому торсу, и его язык ворвался в мой рот. Потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что происходит, но все мое тело, казалось, воспламенилось. Мои руки с силой обхватили его шею, притягивая к себе. Боже, как мне его не хватало! Будто жизнь, покинувшая меня после того, как он оставил меня, вновь вернулась спустя все эти месяцы.
Его другая рука держала меня сзади, а язык жадно ласкал мой. Я крепко ухватилась за его волосы, но они были не такими, как раньше: они были короткими, слишком короткими, чтобы я потянула за них как любила делать раньше. Затаив дыхание, он провел рукой по моей спине, пока не добрался до затылка, остановился, оторвал губы от моего рта и впился в меня взглядом… Зрачки его расширились от возбуждения, желания, чистого плотского желания, которое, он думал, больше никогда не испытает.