Наше лето
Шрифт:
– Я иду куда захочу, милая. Возможно, ты этого не понимаешь, но здание, в котором находится твой магазин, принадлежит мне.
– Я указал в сторону окна.
– Я владею каждым чертовым местом в городе, как и мой отец.
– Это угроза, Линкольн? Это случилось с тобой? Ты стал своим отцом?
– Может, и так, - солгал я.
– Может быть, то, что ты сейчас обо мне думаешь, правда. Может быть, я такой же ублюдок, как и он.
– Мальчик, которого я любила, не был ублюдком.
– Но он трахнул тебя и исчез, разве не так ты думаешь?
Звук пощечины эхом отозвался в комнате, а моя голова откинулась назад от силы удара. Мы смотрели друг на
– Как уместно, что ты ударила меня здесь, в этой комнате. Здесь он всегда бил меня. Прямо здесь.
– Я пересек комнату и встал в центре ковра.
– Он начинал здесь… обычно с удара по ребрам или почкам, если я поворачивался спиной. Как только он сбивал меня с ног, то добавлял еще несколько ударов или бил ногами. Это чертовски больно, знаешь? Обычно из-за того, что я был с тобой или не мог отчитаться за каждый потраченный пенни. Опять же обычно, потому что я заботился о том, чтобы оставить деньги в твоем доме и помочь твоей семье. Или за мои высокомерные мысли, что я заслуживаю уважения и могу сам принимать решения. А иногда просто из-за того, что ему это чертовски нравилось. Это заставляло его чувствовать себя лучше, и не дай бог Франклину Томасу когда-нибудь было нехорошо.
– Под конец я уже кричал. Я шагнул обратно к Санни, мой гнев уже вырывался наружу.
– Так сделай это, Санни. Ударь меня. Бей меня, пока тебе не станет лучше. Хотя бы одному из нас.
Мой взгляд наверняка был безумным, Санни растерянно и потрясенно смотрела на меня. Тишина повисла между нами, единственным звуком было мое прерывистое дыхание и приглушенные рыдания Санни. Она прикрывала рот рукой, а по щекам текли слезы.
Подождите.
Почему она плачет?
– Санни?
– Я… я... о боже, Линк.
В следующее мгновение ее руки обвились вокруг моей шеи, а губы коснулись моих губ. Шок заставил меня на мгновение замереть, а затем все чувства в моем теле ожили. Я крепко прижал ее к своей груди, целуя, как голодный человек, которому только что предложили обед в лучшем ресторане.
Этот поцелуй был совсем не похож на те, которые мы делили в прошлом. Это было искупление и горе. Тоска и нужда. Страсть и ненависть.
Любовь и боль. Прощение и исцеление.
Глава 10
Линк
Я приподнял Санни и заключил в объятия. Она больше не была крошечной худенькой девочкой. Она стала прекрасной женщиной с изгибами, которые помещались в моих руках, как будто были созданы для меня одного.
Потому что так и было.
Сколько бы боли нам ни пришлось пережить, какие бы тайны и шрамы нам ни пришлось вскрыть, чтобы вернуться и найти друг друга, я был уверен, что это произойдет. Я не собирался терять ее снова.
– Прости, - взмолилась Санни, обхватив мое лицо ладонями.
– Линк, мне так жаль.
– Шшш, Санни. Все нормально. Я заслужил эту пощечину.
– Я никогда никого не била, - всхлипнула она.
– Не могу поверить, что сделала это.
– Хей, - пробормотал я, ожидая, пока она встретится со мной взглядом. Ее глаза были грустными и покрасневшими.
– Все в порядке, детка. Учитывая, как мало ты работаешь руками, ты не очень сильна. Мне даже не было больно.
Ее губы дрогнули от моих слов, но она с нежностью положила руку мне на щеку. Я откликнулся на ласку, воспоминания о ее прикосновении заставляли меня чувствовать себя живым все эти годы.
– Куда ты пропал?
–
– Почему ты бросил меня?
Я поставил ее на ноги и, взяв за руку, повел к маленькому диванчику в углу.
– Мой отец.
– Я вздохнул, позволяя воспоминаниям о той ночи вернуться.
– Я был так окрылен после нашей ночи вместе, что не мог спать, и отправился на прогулку после того, как проводил тебя. Я немного посидел на причале, просто размышляя. О тебе. О нас. О том, что я хотел сделать, когда мы вернемся домой. О нашем будущем.
– Я тоже не могла заснуть.
Я улыбнулся, поднес ее руку к губам и поцеловал. Ее кожа все еще была мягкой, хотя на кончиках пальцев и ладонях виднелись небольшие мозоли от постоянной работы. Я погладил их, чувствуя жизнь на ее коже.
– Когда я вернулся в свою комнату, там меня ждал отец. Он видел нас в тот день в городе, Санни. Он был в ярости. Больше, чем я когда-либо видел. Он велел мне собираться и сказал, что мы уезжаем. Я начал спорить и отказываться, но он вытащил из кармана три документа и отдал их мне.
– Что это было?
– Одним из них было уведомление о выселении и наложение ареста на дом твоей бабушки. Вторым был приказ уволить твою мать с работы. Третий...
– я сглотнул.
– Третьим было письмо в службу опеки, в котором говорилось, что твоя мать была жестокой и била вас, и поэтому Лори и Ким нужно было забрать из арестованного дома и поместить в приемную семью.
Глаза Санни округлились.
– У него все были под контролем, Санни. Банк, гостиница, даже социальные службы. Всё это были ложные обвинения, но им бы поверили. Он сказал, что если я пойду с ним, то все бумаги будут уничтожены. Если нет, твоя жизнь, как и жизнь всех членов твоей семьи, будет разрушена. Он сказал мне, что закроет приют и позаботится о том, чтобы ваша репутация была настолько запятнана, что вам придется покинуть город.
– Я тяжело вздохнул.
– У меня не было выбора. Я должен был защитить тебя. Я думал, что как-нибудь что-нибудь придумаю, поэтому согласился.
– Ты исчез.
Я разразился смехом.
– Да, это так. Он отправил меня в школу, скорее в тюрьму, в Европу. У меня не было ни телефона, ни доступа во внешний мир, ни друзей, ни возможности выбраться. Он изолировал меня.
Я встал и начал ходить по комнате, потому что не мог сидеть.
– Он бросил меня там на два года. Он думал, что это сломает меня, но я сопротивлялся. Я слушал и учился. Я тренировался и накачал мускулы так, чтобы он не смог снова причинить мне боль.
– Ты никогда не связывался со мной.
– Я оставил тебе записку.
Санни нахмурилась.
– В ней было сказано, что тебе жаль, и я должна забыть тебя. Твой разбитый мобильник и кусок манжеты - это все, что у меня было.
Санни порылась в кармане и достала остаток манжеты, которую когда-то мне подарила. Она была изрядно поношена, кожа потрескалась, застежка отсутствовала.
– Отец застал меня за написанием письма. Я собирался положить его под подушку и взять телефон, чтобы позвонить тебе. В записке говорилось, что мне очень жаль, но надо набраться терпения, и я как-нибудь доберусь до тебя. Я написал, что люблю тебя и не забуду нас и то, что между нами было. Я не ожидал апперкота, которым он меня вырубил, и был без сознания, когда он потащил меня к машине. Он, очевидно, порвал письмо, чтобы написать свое, и разбил телефон.
– Я фыркнул.
– Когда я пришел в себя, то все еще был в машине по дороге в аэропорт. Он увез меня до того, как наступило утро.