Наше прошлое, вернись!
Шрифт:
— Майкл, я действительно очень устала. И снова начинает болеть ухо. Будьте добры, скажите, где меня положат спать?
Ее голос заставил Майкла стряхнуть с себя оцепенение. Он наконец-то отпер дверь и провел Лору с дочерью через холл. Пол из дубового паркета был покрыт разноцветными ковриками ручной работы, нижняя часть стен выложена необожженным кирпичом.
Гостевая комната была выдержана в ярких тонах. И Лора, обведя ее взглядом, не могла сдержать восхищенной улыбки.
— Здесь двуспальная кровать, — сказал Майкл. — Думаю, ты хотела бы спать вместе с дочерью. А ванная — вон за
Лора не дала ему договорить:
— Нет, нет, спасибо! Тут чудесно, а главное — Маи будет рядом!
Кроме того, подумала она, здесь мне будет куда безопасней, чем в отдельной комнате. Легче станет бороться с искушением среди ночи встать, найти спальню Мигуэля и броситься в его объятия.
— Хорошо, — сказал Майкл, — я сейчас принесу ваши вещи. — И он скрылся за дверью.
Оставшись одна, Лора опустилась в кресло и закрыла глаза, а Маи отправилась в ванную. Через несколько минут Майкл вернулся, держа в одной руке два чемодана, а в другой — скрипку Маи.
— Почему бы вам чуточку не вздремнуть? — спросил он. — Или вы предпочитаете сначала перекусить с дороги?
— Нет, мы лучше немного поспим, — с улыбкой ответила Лора.
— Хорошо. Через пару часов, когда настанет время обеда, я вас разбужу.
И он вышел из комнаты, плотно закрыв за собой дверь. Лора несколько мгновений колебалась, продолжая сидеть в кресле. В ее мозгу не менее дюжины вопросов боролись за право считаться важнейшими. К счастью, в этот момент Маи выскочила из ванной и упала на кровать.
— Мое милое создание, — сказала Лора, — ты не забыла, что пришло время снова принять лекарство, прописанное доктором Грином?
Маи послушалась, после чего оглядела комнату. Убедившись, что скрипка на месте, она зарылась под одеяло и свернулась калачиком.
— Не буди меня к обеду, мама. Я готова проспать подряд год или два. — И закрыла глаза.
Лора с нежностью посмотрела на дочь, которая казалась ей просто ангелочком после того, как сбросила свою вульгарную одежду и спрятала полубритую голову в подушке. Несмотря на утренние волнения, она была счастлива, что Маи попала сюда. Лоре показалось, что все раздражение и внутреннее сопротивление дочери, ставшие постоянными в ее поведении за последние несколько месяцев, исчезли. Очаровательный умный ребенок, который, как казалось матери, был навеки потерян, неожиданно появился вновь.
По губам Лоры пробежал печальная улыбка. В значительной мере ты принимаешь желаемое за действительное, сказала она себе. Лоре доводилось слишком часто иметь дело с подростками, чтобы она могла не понимать, что впереди у них с Маи еще немало испытаний.
Вместе с тем впервые за много месяцев в ее душе затеплилась надежда, что их отношения с дочерью наконец-то наладятся. Лора вздохнула, разделась и, распустив волосы, надела ночную рубашку. Затем поудобнее устроилась на постели и закрыла глаза, стараясь успокоиться и заснуть.
Но через несколько минут она поняла, что душа и тело не подчиняются ее желанию. Перед глазами возникали эротические картины минувшей ночи. Она взбивала подушку, натягивала на себя одеяло, переворачивалась с боку на бок. Ничего не помогало! Предательские видения не исчезали!
Лекарство подействовало, потому что Лора наконец заснула и проснулась лишь от настойчивого стука. Набросив халат, она чуть приоткрыла дверь и увидела стоявшего на пороге Майкла.
— Лора, извини меня, — проговорил он через узкую щелку, — но уже пять часов. Как насчет омлета для тебя и девочки?
— Для меня — да. Но Маи пусть еще поспит. А когда проснется, то надо бы дать ей немного мясного бульона с сухарями. Для ее желудка это полезнее, чем яйца. Я сейчас оденусь и приду. Только оставлю Маи записку, чтобы она не испугалась, если увидит, что мама куда-то пропала.
— Хорошо. Значит, встретимся в кухне.
Когда Майкл ушел, Лора натянула на себя брюки, свободный свитер и, убедившись по ровному дыханию дочери, что та спокойно спит, написала коротенькую записку. После чего вышла в коридор. По потолку тянулись ряды маленьких лампочек, бросавших свет на пол из керамических плит, на развешанные по стенам картины и большие фотографии в деревянных рамках.
На снимках были запечатлены, в основном, индейские девушки в национальных одеждах. Со всех фотографий глядели очень красивые лица, напоминавшие друг друга. Внимательно присмотревшись Лора заключила, что все это члены одной семьи или родового клана.
У Мигуэля были чуть выдающиеся скулы и прямые черные волосы. И Лора вспомнила, как он рассказывал, что в его жилах течет мексиканская, ирландская и индейская кровь.
В написанных маслом картинах и акварелях доминировала индейская тема. Лора обнаружила под ними подписи художников, пользовавшихся широкой известностью на юго-западе Северо-Американского континента. Хозяин дома коллекционировал работы лучших мастеров Нью-Мексико.
Это впечатление еще более окрепло, когда Лора зашла в одну из жилых комнат, стены которой также были увешаны картинами и фотографиями. Но кроме этого он явно любил керамику. Об этом говорили многочисленные полки с прекрасными глиняными кувшинами и вазами, расписанными затейливыми рисунками. Нечто подобное они с Маи видели в Альбукерке.
Лора переводила взгляд полки на полку, пока не дошла до конца комнаты. Там, в высокой стеклянной витрине, были выставлены лучшие образцы коллекции. Любовь к своему делу и талант авторов поразили Лору. Но не только это. От всей комнаты веяло чем-то удивительно теплым, уютным, семейным. И женщине почудилось, будто она вернулась домой после долгого отсутствия…
Встряхнув головой, Лора попыталась отогнать мысли, от которых на глаза навертывались слезы. Выйдя из комнаты, она пошла по коридору туда, откуда доносился запах жареного лука. В том, что именно там располагалась кухня, сомневаться не приходилось.
По кухне сновал стройный мускулистый человек, одетый в до неприличия облегающие джинсы и клетчатую рубашку. Лора в первый момент не могла понять, отчего у нее вдруг потекли слюнки. То ли от запаха вкусной еды, то ли от внезапного желания, вызванного видом стройных мужских бедер. Во всяком случае, из ее груди неожиданно вырвался невнятный стон. Майкл обернулся, и лицо его озарилось мягкой улыбкой.