Наше вечное вчера
Шрифт:
– Не говори Мэйсону. Это наше с Сидом дело.
Не стоит давать ей очко за то, что сама спалила своего дружка, ведь я бы и без того смог сделать вывод, благодаря кому красуется след.
Сжимаю кулаки от внезапной ярости и рычу:
– Ты покрываешь его? Ты же не идиотка должна понимать, что это не нормально. Ударил раз – не составит труда ударить второй. Собираешься терпеть это?
Она поворачивает голову в мою сторону и смеряет злым взглядом.
– Обойдёмся без этого. Мне не нужны нравоучения, сама знаю, что нужно делать, а что нет. Ты самый умный?
– Да, самый умный. Если он бьет тебя, то почему ты не
– Он не ублюдок! – верещит Мэди и толкает меня.
Сил у неё значительно меньше, чем я представлял, потому я даже не пошатнулся. Схватив её за подбородок, провожу указательным пальцем по красной отметине, и она шипит.
– Больно?
Мэди что-то промычала в ответ и закрыла влажные глаза.
– Пойдём. Где-то здесь должен быть холодильник со льдом, – поднимаюсь и подаю руку, чтобы она поднялась следом. Свою ладонь в мою она не вложила, но и не проигнорировала.
Рядом со входом в раздевалку нахожу нужный холодильник, который изначально предназначался для бойцов.
Протягиваю ей пару пачек со льдом, и она с хмурым видом принимает их.
– Спасибо говорить не буду, – ворчит Мэди, надув губы и прислонив лёд к щеке. Она зажмуривается и шипит проклятья.
– Дай сюда.
Забираю у неё из рук пачку и продвигаюсь ближе. Изначально, она напрягается, но, когда аккуратно убираю её волосы, чтобы не мешались, и прислоняю лёд к месту боли, Мэди успокаивается. Пару минут молчания и в её глазах перестают гореть огни, когда она смотрит на меня.
– Почему ты мне помогаешь?
– А почему не должен? Я не поддерживаю насилие.
– Но занимаешься боксом. Из тебя идиотский пацифист, – парирует девушка в ответ.
Ухмыляюсь ей и в полной мере осознаю, почему Мэйс назвал её своим злым двойником.
– Бокс – это не избиение человека. Это искусство приемов и оттачивание техники. Мы не выходим на ринг, чтобы бить друг друга. Мы выходим показать мастерство.
– Теперь понятно, отчего у Мэйса после боёв всё лицо в крови. Искусство требует жертв? – она играет бровями, когда я прищуриваюсь, глядя ей в глаза.
– А ты та ещё язва.
– Это наша семейная черта.
Улыбаюсь, когда она озорно блестит голубыми глазами. Это хреново, потому что чувствую, как легко она рушит взглядом выстроенную браню внутри.
– Кто бы сомневался. К сожалению, твой брат сделал тебя.
– Да ладно?
– Ладно, – выдыхаю. – Возможно, я могу ошибаться.
Жестом указываю ей занять место на лавочке, и к удивлению, Мэди послушно опускается. Мне приходится стиснуть зубы, чтобы не придумывать злополучные картинки с ней. Она выглядит слишком наивно и смущённо, чем подпитывает пожар в паховой зоне. Чтобы выбросить это из головы, присаживаюсь следом. Спасибо лавочке, что наши глаза не на уровне друг друга. С моим ростом, где она едва достигает макушкой плеча, это сложно, но, вероятно, мне повезло. Я немного ниже в данном положении благодаря высоте лавочки.
Снова прикладываю лёд к щеке девушки, из-за чего она вздрагивает, но не жмурится. Она пристально вглядывается в моё лицо, а я стараюсь смотреть только на место покраснения, которое плавно исчезает на глазах. Её брату лучше бы знать, что делает его друг. Вряд ли я мог бы спокойно находиться вблизи Джея при таком раскладе. За подобное насилие, особенно в сторону слабого пола, я бы снес с его
– Ещё болит? – спрашиваю я, чтобы хоть как-то разбавить гнусную атмосферу и понизить градус напряжённости, которое вновь возникло.
Мэди коротко улыбается. Она проскальзывает пальцами под пачку со льдом, касаясь моей ладони и не пытается её убрать. Мне кажется, что я в бреду. Не меньше, чем одурманен, ведь её ладонь ложится поверх моей и того хуже, скользит вдоль, подбираясь к предплечью. Убрав шоколадом ниспадающие локоны волос за ухо, которые почти касаются моей щеки, она склоняется ниже. Было бы неплохо, если бы я отстранился. Но я остаюсь на месте.
И тогда происходит то, что не должно было произойти, о чём я думал с тех пор, как увидел её сегодня. Она касается моих губ и выдыхает, опалив дыханием. В ту же секунду забываю о Мэйсоне, обо всех вокруг, даже о том, куда шёл изначально. И, конечно, легко забываю о том, кто причинил ей боль: её парне. Бросаю в сторону лёд, который легко трескается пополам, потому что начал таять. Оборачиваю руки вокруг талии Мэди и двигаю её ближе. Она не разрывает поцелуй и не торопится кричать об ошибке. Она лишь убирает волосы за уши и кладёт ладони на мои щёки, углубляя поцелуй.
Несмотря на жизненное положение, в котором мы находимся, понимаю, что сейчас всё так, как должно быть. Она и я в раздевалке. Наш поцелуй. Касаюсь щеки и всё резко прекращается. Её голубые глаза смотрят в мои, но не наблюдаю в них растерянности и паники, которая намекнула бы на то, что сейчас она закричит об ошибке, сбежав прочь. Мэди остаётся у моих губ, я же в эту секунду виню себя за то, что коснулся больного места.
– Сходим куда-нибудь вечером? – предлагаю я, нарушая тишину.
Надеюсь, что это не сон. Или же я умер и попал в рай. Я смотрел на неё так, словно она могла исчезнуть. В голове возникает вопрос о её мудаке-парне, но не решаюсь задать его. Уверен, Мэди рассталась с ним сразу же, после того, как он позволил себе поднять на неё руку. Иначе она не поцеловала бы меня.
– Да, – тут же отзывается она.
Девушка с некой грустью отстраняется и поднимается на ноги. Её примеру следую я.
– Всё в порядке? – искренне спрашиваю я, наблюдая за каждым движением, которое она делает в сторону дверей.
– До вечера?
– В девять тут.
– Хорошо.
Мэди дарит мне пропитанную нежностью и благодарностью улыбку, после чего скрывается за дверью. Ещё несколько секунд смотрю на табличку, где указан выход и задаю себе вопрос: «Что это было?». К сожалению, у меня нет ответа, но я четко понимаю чувства, которые испытал к ней всего лишь благодаря поцелую. Ещё не до конца придя в себя, ползу к раковине и ледяной водой споласкиваю лицо, только потом иду на ринг.
Моего соперника не оказалось в зале, поэтому я уже поднялся, надел капу и был готов, высматривая в толпе Мэди. И в этот же момент на ринг поднялся Сид. Он скинул полотенце тренеру, смерил меня взглядом и посмотрел в толпу, где стояла она. Все моё тело налилось свинцом. Я ощущал ярость настолько мощную, что сердце рвалось из тела, а мысли кричали одно. Когда Сид посмотрел на меня злым взглядом, я уже знал, что добром это не кончится. Ничто не завершается мирно, когда дело касается девушки. Может быть, я позволяю ему увидеть что-то, но не буду скрывать, прячась за маской добродетеля. У него есть соперник, и дело вовсе не в боксе.