Нашествие Даньчжинов
Шрифт:
Монстр очнулся и, глотая дождевую воду, истерически захохотал:
– Теперь всем конец!
– Послушай, ты! – Я кричал ему на ухо под оглушительные раскаты грома. – У тебя же есть где-то база! Техпункт! Не могла же твоя техника так долго работать без поломок и неисправностей?
– Сейчас там хуже, чем здесь… Да и нет у меня никаких баз! Взлетная полоса – была… до этого ливня…
Старичок звучно вздохнул, держась одной ручонкой за выступ скалы, другой – за неоструганную ручку носилок.
– Еще день или два, и Джузеппе умрет… А если бы не сжег
– Да! С колодой он долго бы прожил! – сердито проговорила Чхина. – Вон Пхунг с колодой! Долго будет жить! Все мы умрем, а он останется! Что молчишь, Пхунг? Ведь ты нас втравил в это дело! Ты заставил всех прийти сюда!
– Так это ты, чучело?! – прошипел в ярости монстр. – Все из-за тебя?! – Он хотел ударить меня ногой, но боль сломила его, и он снова потерял сознание.
Джузеппе, лежа на носилках, проговорил слабым голосом:
– Все подохнем, и с душами, и без душ…
– Ну уж нет! – сказал я. – Такая славная компания подобралась, и мы так много можем. Представьте, если всех нас воплотить в одном человеке – это же будет какой гений! Вот почему и тэу побеждены, и Желтый спасен. Почти спасен…
– Гении! – засмеялся было Джузеппе, но поперхнулся. – Надо же такое придумать… Нет их и не будет!
– Почему?
– Нет плотных контактов с Природой, нет и гениев. Аксиома. В Даньчжинии очень плотные контакты с хомутами. На них приходятся основные точки соприкосновения с жизнью… Вот и ломается все… И я сломался! И не спорь, Пхунг…
– Ты не умрешь, дружище. Не позволим.
– И ничего вы не сделаете…
Я вытер ладонью его холодное лицо.
– Это называется давлением гениальности, друг. Тебе всю жизнь что-то не давало покоя. Так освободи свою суть, и она тебя выведет. Вот увидишь.
– Времена гениев кончились, Пхунг… А если бы я родился в другом времени…
– Хватит ныть! – резко оборвал Говинд. – Пхунг верно подумал: Природа соединила нас с какой-то важной целью… Чтобы мы начали спасать ее от тэу? И мы начали. Осталось только самим спастись…
Кому-то надо было идти к монастырю, это был скромный шанс спастись нам всем. Пошли Чхина и Говинд.
Женщина ткнулась губами мне в щеку, больно толкнув в хомут.
– Я пойду, Пхунг.
Хватаясь за камни и кусты, они медленно лезли вверх по склону, навстречу мутным потокам. Огромная многорукая коряга стремительно неслась на них, они увидели ее, но поздно. Я закричал…
– Сволочи! Свиньи! – взвыл монстр. – Всех вас надо было давить еще в пеленках! А теперь всюду расплодились беспомощные свиньи!
Коряга сшибла обоих и потащила к обрыву, с которого падали тонны грязи, воды, мусора, затопляя лес внизу. Чхина ухватилась за выступ скалы, погрузилась с головой в воду, и страшное многорукое чудовище проскребло по ней и ухнуло вниз вместе с Говиндом. Я видел, как изогнулось его тело в акробатическом прыжке, и он исчез.
– Не могут на какой-то паршивый склон подняться! – вопил монстр, изнемогая от страха и злобы. – Слабые свиньи!
А Чхина медленно ползла против течения, ныряя под
Я все же успел ухватиться за сломанное деревце туи и увидел, что Чхина добралась до старого толстого кедра, обкусанного пожаром, и отдыхает под защитой его ствола. Она стояла на четвереньках, опустив голову, а вокруг нее бурлили грязевые потоки, тащившие мусор и мелкие камни… Вот она поднялась и посмотрела в нашу сторону. Махнув нам рукой, вошла в стену дождя.
– Все равно не дойдет, – прошептал монстр. – Слабые свиньи.
– Герой умер!.. – плакал старичок. – Ты не знал, наверное, Пхунг, среди даньчжинов есть герои… В своем новом рождении они станут рыбами, червями, ящерицами, пауками… потому что осквернились в этой жизни, держали в руках оружие, деньги, плети… Они брали грех на себя ради пользы всех даньчжинов. Великий герой умер!
– Не может быть, – пробормотал я. – Говинд не из того теста… Герои так просто не умирают…
– Все вы дохлые азиатские свиньи! – снова завопил монстр.
Я пополз к обрыву, за которым пропал Говинд, расталкивая груды мусора и хвороста, которые с разгону пытались сбить меня с ног и утащить в пропасть. Говинд висел на скальном выступе, болтая ногами в воздухе, и тяжелые мутные потоки разбивались о его тело, не давая ему ни подтянуться на руках, ни выкарабкаться на обломок древесного ствола, торчавшего из трещины. Я старался своим телом отвести ревущий поток от Говинда, чтобы дать ему возможность подтянуться на руках. Если он еще на это способен… И я тоже завопил благим матом – от боли и отчаяния, от ужаса перед той страшной тяжестью, которая росла у меня за спиной с каждым мгновением.
Говинд уже карабкался мне на помощь, я услышал его хриплый голос:
– Держись, Пхунг!
Он, наверное, понял, что я сдохну через какое-то мгновение, но не отлипну от своей опоры, и, взяв меня за руки, выдернул из-под залома, который держался исключительно на моей спине.
Старичок баюкал на коленях облепленный тонкой тканью, намокший грязный хомут, не решаясь предложить его мне.
– Я уже ни на что не гожусь, Пхунг, – произнес Говинд, растирая раздувшуюся ногу. – И ты, Пхунг, не можешь пойти, никто не может… А если женщина не дойдет?
– Чхина дойдет, – пробормотал я с упрямством монаха низшей ступени.
– О Пхунг! – сказал старичок восторженно. – Ты спас героя, которого я уже оплакивал. Должно быть, душа к тебе вернулась, и не надо носить священную колоду. Слава богам!
– Теперь меня пустят в Запретные Подвалы? – тотчас спросил я.
– Можешь поговорить об этом с Верховным Хранителем Подвалов. Но он не пустит, Пхунг.
Чхина все-таки добралась до окрестностей монастыря. Она вышла на широкую тропу, скрытую под водой, и силы ее оставили. Потом она рассказывала, что рыдала и звала на помощь, зная, что сама уже не доберется до чхубанга. Ее услышали крестьяне, которые день и ночь боролись с Большим Оползнем, разбуженным дождями…