Нашествие хронокеров
Шрифт:
На том столе, где спал Шишига, лежала радиостанция. Я взял ее в руки, включил, несколько раз произнес позывной. В ответ доносилось лишь тихое потрескивание.
Что же здесь произошло?
Я побежал на второй этаж. Дверь в комнату Миры была распахнута. Я заскочил внутрь. В луче фонаря на холодильнике блеснула золотая статуэтка. Я посветил на кровать. Покрывало было слегка смято, а на самом краю лежал предмет верхней одежды. Я поднял его, рассмотрел вблизи и не поверил своим глазам. Это был коричневый пиджак Руслана.
В голове все перемешалось.
Когда
В один миг я увидел план действий.
Необходимо вернуться на Пречистенку, к той куче песка, на которой мне пришлось поваляться за десять минут до встречи с Ромой и Мирой возле гаражей. Нет сомнения, что, пока я лежал под тополем, произошло перемещение во времени, и теперь мы с Мирой в параллельных пластах: я здесь, а она там, с этим сумасбродным человеком. Я в гневе пнул ногой электростанцию и отбил большой палец.
Вдруг раздался шорох. Я огляделся по сторонам. Фронтальная, восточная, стена была чиста. Шорох повторился, он явно долетал с северной стороны. Освещая стену фонариком, я бросился за угол и сразу же наткнулся на пятно. Оно располагалось почти на уровне моей головы. Я попятился и остановился метрах в четырех от стены. Пятно, хоть и не проявляло особой активности, все же не было неподвижным. Похоже, тля сидела прямо на своем толстом брюхе. Я посмотрел на то место, где оно располагалось, но ничего, конечно, не увидел.
Прочесав всю стену световым лучом, я обнаружил, что в трех метрах от первого пятна располагается черное отверстие около полуметра в диаметре. Под отверстием следы песка.
Я побежал к машине, на ходу прикидывая, сколько времени потрачу на дорогу туда и обратно.
Запихнув статуэтку в пиджак, я завел мотор, и машина с ревом сорвалась с места.
Мне пришлось ехать в объезд, чтобы случайно не угодить в ров. Тем не менее, на перекрестках я сбавлял скорость, и внимательно вглядывался в дорогу.
Пока я продирался через неширокие, загроможденные машинами, спальные районы, луна поднялась еще выше, и в городе стало светлее, чем в вечерние сумерки.
Через полчаса я уже ехал по Зубовскому бульвару, вглядываясь в зубчатые руины домов. Когда я подкатил к Пречистенке, то с трудом узнал ее, настолько здесь все изменилось. Осмотрев место, я вновь сел в машину и двинулся в соседний переулок.
Доехав до места, где дорога была превращена в цепь барханов, я вышел и побежал. Кое-где мне приходилось перебираться через насыпи, я падал, иногда даже полз на животе, а затем, забравшись на вершину, съезжал вниз, зарываясь носом в пыль. Я старался лишь подальше держаться от полуразрушенных стен, где возможна еще активность пятен или сохранились временные поля.
Я не сразу сообразил, что добрался до перекрестка,
Через пару минут я подбежал к нужному дому. Теперь от него осталось полтора этажа. Куча песка стала выше, я с разбегу бросился на нее и пополз к стене. Достигнув ее, я прикоснулся к ней рукой, но не замер, помня о закономерности перемещения во времени, а продолжал ворочаться на месте, отчего подо мной стало образовываться углубление.
Уже через несколько секунд я испытал симптомы временного перехода. На этот раз ощущение было еще более приятным. Я сладко вздохнул и расслабился.
Свобода и покой овладели телом. Едва различимые внутренние потоки стали его разворачивать, и я провалился в невесомость. Вместе с этим пришла та странная тоска, которую я уже испытывал не раз. Она была похожа на затянувшийся предвестник катарсиса, тот самый, который испытываешь во время музыкальной партии, когда уже начинаешь понимать, что вот-вот хлынут слезы и ждешь, пока трагическое чувство поднимется от сердца вверх, разопрет горло и затем надавит на слезные железы.
В этот раз я таки разрыдался.
Я не знал, произошло ли перемещение, – у меня не было аппарата, чтобы определить это, – я бежал обратно, смахивая с лица слезы и пыль и протирая очки. Мои мысли снова возвращались к Мире и коричневому пиджаку Руслана, по-домашнему брошенному на кровать, и я не знал, на что их переключить.
Когда я пробегал мимо того места, где раньше стоял дом Миры, то подумал о своих сегодняшних открытиях, и мне показалось, что есть какое-то безумие в этих моих одиночных дневных патрулированиях, экспериментах, купаниях в саунах и переодеваниях в бутиках.
Как долго я мог позволить себе это все тянуть? Оккупированная зона постепенно становилась шире. Не достигнет ли она таким образом критической величины, когда процесс станет необратим?
И что меня беспокоит больше: отношение ко мне Миры или судьба человечества?
Я не знаю способа проникнуть в сердце девушки и завоевать его, но у меня почти готов план уничтожения хронокеров, для чего мне нужны люди и снаряжение.
О чем же я думаю? Почему не отправляюсь в тот пласт, где обитают сотни и тысячи россиян, среди которых, безусловно, отыщутся десятки добровольцев, готовых помочь мне в моих исследованиях?
Тяжело дыша, я добежал до машины и прыгнул на сиденье.
Назад я мчался, почти не сбавляя скорости.
Машина – судя по логотипу на руле, это был «опель» – подпрыгивала на бровках и сбивала урны, когда я заезжал на тротуары. Мне все время хотелось сократить расстояние, и я дважды срезал дорогу. В конце концов, я перепутал переулок и заблудился. Свернув вправо, я решил ехать вперед, пока не упрусь в реку.
Минут через десять блеснула вода, отражая белый глаз луны.
Я выехал на набережную, узнал местность и поддал газу.