Нашествие
Шрифт:
Еще один удар в люк. Выстрелы где-то сбоку. Лязг, скрип металла.
Впереди была узкая смотровая щель, за ней что-то мелькнуло. Одной рукой приставив к щели пистолет, Игорь второй схватился за торчащую из стены треугольную рукоятку. Рванул на себя. Вслед за ней из отверстия показался железный тросик. Затарахтел стартер — и внизу заработал двигатель. Рокот его заглушил выстрелы 'грача', которыми Игорь сбил вскочившего на передок машины серого.
Пистолет смолк: закончились патроны.
Справа из пола торчал изогнутый рычаг с костяным набалдашником в виде черепа, слева — другой рычаг, короткий и прямой. Игорь сдвинул тот, что справа, а левый утопил в пол, перед тем вдавив большим пальцем
Броневик дрогнул и покатил… назад.
— Твою мать!!! — взревел он.
Машина наехала на поваленный шатер, подмяла его, начала поворачивать, когда Сотник коленом случайно задел низко расположенный руль, и задом въехала в стену мотеля. Она треснула, посыпались обломки. Снаружи стреляли и кричали, одна пуля, влетев в смотровую щель по левому борту, расколола деревянную панель с рядом кнопок и упала на пол. Сотник передернул рычаг, повернул руль в другую сторону. Броневик покатил вперед, плавно поворачивая. Проехал по щитам, надвинулся бортом на тачанку — она накренилась, с хрустом треснула ось, вторая, и машина осела брюхом на сломанные колеса.
Лагерь остался позади, прямо по курсу был ресторан. Вспышка озарила стоящего в развалинах с широко расставленными ногами, вполоборота к мотелю, Павла Багрянова с гранатометом на плече. Курсант сберег последний выстрел для финала операции.
Граната с гудением пронеслась мимо броневика и разорвалась где-то позади, красные отблески легли на развалины. Своротив остатки фасадной стены, Сотник затормозил, слетел с сидения и полез в низкий круглый проход в перегородке.
Вверху застучал и тут же смолк автомат. Игорь по скобам забрался в башню, крутанул запорное колесо. Прямо над головой раздался возглас, звуки ударов, ругань… Прекратив вращать колесо, он выхватил пистолет, выудил запасной магазин из кармашка на кобуре, но не успел перезарядить, сверху донеслось:
— Капитан, открывай, они сюда бегут!
Игорь снова провернул колесо, распахнул люк и высунулся. На краю башенки распластался чужак, голова его была вывернута под ненормальным углом — какими бы гибкими они ни были, такого наклона ни одна шея не выдержит. Багрянец на заду сползал с борта, из лагеря стреляли, несколько чужаков короткими перебежками спешили к ресторану, возле мотеля заводили тачанку. Из окон его тоже открыли огонь.
— Хорек где?! — крикнул Игорь, ладонью вбивая полный магазин в рукоять пистолета, и тут мальчишка спрыгнул на броневик откуда-то сверху.
— Патронов нету! — крикнул он.
— Внутрь!
— Слушаюсь!
— Пистолет мой возьми! Стреляй по окнам!
Хорек нырнул в люк, высунулся и выхватил у Сотника 'грач'. Сбоку Багрянец, хрипло выругавшись, распрямился, поднял на вытянутых руках тело пленника. Свесившийся с башенки Игорь схватил его за плечи, рванул кверху. Кровь из раны плеснулась сильнее, заливая нижнюю половину лица. Пули чужаков били в броневик, в землю вокруг, развалины ресторана наполнял лязг, шелест сыплющейся бетонной крошки, стук и дребезжание. Дождь лил как сумасшедший, вода шипела, булькала между камнями, качала обломки мебели. Хорек начал стрелять по чужакам в окнах — их огонь был опасней всего. Игорь втащил наверх обмякшее тело, следом полез Павел, на шее которого висели сразу три сумки, а на спине два АК. Пленный мешком свалился на дно броневика, Сотник мимо Хорька скользнул внутрь. Багрянец едва не сел задом на голову мальчишки, тот заорал, Павел втолкнул его в башенку и с такой силой захлопнул крышку люка, что вибрирующий звон наполнил броневик, и у всех троих заныли зубы.
Павел с Хорьком, пробравшись в заднюю часть машины, стали стрелять через смотровую щель, а Сотник уже вовсю двигал рычаги. Броневик дал задний ход, выехав из пролома, покатил к ограде
— Хватит патроны переводить! Башню разверните, там шестерня вверху, сбоку кнопка, — и заряжайте пушку!
Передав управление Павлу, Сотник осмотрел пушку в башне. Прямая наводка, дальность выстрела… Сложно судить — метров триста, наверное, а может и пятьсот. Калибр что-то около восьмидесяти миллиметров. В задней части снаряда, то есть закругленного с одного конца стального цилиндра весом килограмма два с половиной — три, была плоская шайба с блестящим кругляшом в центре. Почему-то Сотник решил, что шайба эта — вовсе не капсюль. Он осторожно взялся за кромку, другой рукой крепче сжал цилиндр и провернул шайбу, которая достаточно легко сдвинулась против часовой стрелки. Снаряд оказался начинен грубым крупнозернистым порохом и картечью: мелкими камешками и железяками.
Пришедший в себя пленник лежал под перегородкой, разделяющей передний и центральный отсеки. Он не мычал, не дергался, зато вовсю стрелял глазами по сторонам, наблюдая за происходящим. Багрянец рулил, Хорек сидел позади с автоматом и смотрел, нет ли погони.
Горели тусклые синие светильники, которые отыскались в ящиках под сидениями. Сотник спустился, сказал Хорьку 'Отставить наблюдать' и присел на сидение возле пленного. Взял светильник, который притащил в броневик из лагеря, сломал о колено треснувшую стойку и стал разглядывать колпак. Тот был не стеклянным, как он решил вначале, а из чего-то вроде слюды или, может, загустевшей древесной смолы. Под колпаком — мелкая труха, она-то и светилась.
Хорек, перебравшись в средний отсек с ломтем мяса в зубах, сел по-турецки на пол, положил автомат рядом и принялся шумно жевать.
В заднем отсеке в двух больших ящиках лежали запакованные в одинаковые промасленные лоскутья пайки: засушенные яблоко-луковицы, тонкие ломти солонины, сухари и какие-то зеленоватые брикеты, похожие на измельченную, высушенную и спрессованную траву. Еще в одном ящике хранились патроны среднего калибра.
— Чего-то я не понимаю, — сказал он, откладывая светильник.
Сквозь отверстие в перегородке виделось плечо Багрянца и рука, лежащая на баранке.
— Чего? — спросил Павел, быстро оглянувшись, и сразу опять уставился вперед сквозь смотровую щель.
— Мне неясна логика.
— Чего еще за логика?
— Мы вынесли их базу, угнали броневик… Легко. Это было легко, понимаешь?
— Ничего себе легко! Да ты, извиняй, охренел, капитан! Ты на лицо свое глянь!
С лицом у Игоря и правда было неладно. Удар нагайкой так глубоко рассек кожу, что шрам, он был уверен, останется на всю жизнь. С полчаса назад в заднем отсеке они отыскали ящичек с какими-то склянками, Игорь, промыв рану водой из фляжки, найденной под сидением, долго эти склянки нюхал, мазал их содержимое на палец, капал на ладонь — и в конце концов залил рану быстро густеющей желтоватой субстанцией, запах которой показался ему типично медицинским. Вещество схватилось, стянуло кожу, кровь больше не текла, но говорил он с трудом, любое движение челюстей вызывало боль.
— Нас трое: ребенок, курсант… Один я что-то умею, да и то на гражданке навыки потерял.
— Но у нас гранатомет был. Двенадцать гранат я по чухонцам выпустил, ты не видел, что ли, какой там ёксель поднялся в лагере?
— Правильно. Только за счет гранатомета и справились. И это при том, что вы вдвоем чуть всю операцию не провалили.
— Капитан, ну я же объяснял уже! — обиделся Павел.
Багрянец, как выяснилось, начал стрелять раньше, потому что сверху свалился автомат, громко стукнул о камни, и, как показалось курсанту, в лагере чужаков это услышали.