Наши фиолетовые братья
Шрифт:
Прошло долгих пять минут, прежде чем офицер нарушил молчание.
– Дамочка…
– Ой нет!.. – отпрянула Дарья.
– Дамочка, вы давали присягу.
– Я от нее отказываюсь.
– От присяги нельзя отказываться, – мягко заметил капитан.
– А я все равно отказываюсь, – не растерялась Дарья.
– Марш в стену!! – заорал офицер, и она, съежившись от страха, нырнула в мутную темень.
Еще через пять минут стало ясно, что никто не вернется.
Борисов сквозь скафандр почесал спину и отвлеченно посмотрел куда-то в небо.
– Сам пойду, – буркнул офицер.
– Поддерживаю! –
– Ждешь восемь с половиной минут и следуешь за мной, – распорядился капитан.
– Нет, навсегда здесь останусь, – съязвил он.
Офицер хотел что-то сказать – или, быть может, просто выстрелить, – но передумал и бодро впрыгнул в неизвестность. Борисов, чтоб не запутаться, начертил каблуком стрелку и бестолково побродил по колодцу. Часы ему разбили еще при аресте, и единственное уцелевшее табло показывало только секунды. Шуберт пробовал честно следить за мигающими циферками, но несколько раз сбивался и в конце плюнул совсем. Решив, что времени прошло достаточно, он разбежался и рыбкой нырнул в проем.
В принципе он был готов ко всему.
И к такому – тоже.
Но это вовсе не значит, что он не огорчился. Огорчился – и еще как…
Десантник Зинчук лежал на земле – не то связанный, не то убитый, одним словом, человек не двигался.
Рядом с ним лежал Матвей, и про него можно было сказать то же самое.
К Матвею подносили Дарью – брыкавшуюся, но быстро затихавшую. Когда ее положили третьей в ряд, она уже не шевелилась. Неподалеку, метрах в двух, какие-то типы боролись с капитаном. Капитан был крут, но типы оказались не жиже. Вскоре его достали прикладом по затылку и еще несколько раз по лбу. По шлему колотили бесстрастно и методично, будто забивали в деревяшку гвоздь.
– А вот еще один! – возмущенно произнесли где-то под самым ухом. – Много их будет?
– Сколько ни будет – вяжем всех, – отозвались там же.
Борисов недоуменно обернулся. Ему в нос, гудя на ветру черным жерлом, смотрел прокаленный ствол стомиллиметрового калибра. Оператор МАСЛа – Малого Артиллерийского Самоходного Лазера – подъехал вплотную и, высунув от усердия язык, подкручивал верньеры тонкой настройки, чтобы нацелить дуло аккурат в правый глаз мастера.
Шуберт меланхолично следил за его стараниями, попутно любуясь хищной эстетикой пушки. Асимметричный лафет украшала жестяная табличка: «При неудовлетворительной работе изделия все рекламации направлять по адресу: Земля, Тульский Механосборочный Завод».
Глава 11
Выстрела Борисов не ожидал, но насчет удара по макушке почти не сомневался. Тем более было удивительно, когда мастера всего лишь кольнули в правую ляжку и относительно бережно уложили на пушистую траву. Конечности ему обездвижили при помощи магнитных захватов, однако к тому моменту, когда плоское табло, управляющее замком, высветило фразу «Пожалуйста, не забудьте пароль!», Борисов уже и сам не смог бы ни встать, ни просто пошевелиться.
Он снова удивился. Лазерная самоходка, кандалы, да и охранники имели абсолютно земное происхождение. Были бы это пришельцы – Борисов не позволил бы себе даже легкого недоумения. Что с них взять, с пришельцев? Существа загадочные, имеют право и почудить. Но наши…
Десяток бойцов, справившихся и с Зинчуком, и с капитаном, явно прошли
Борисова вместе с остальными перевалили на носилки и куда-то понесли. За пологим холмом – зрение у Борисова, слава богу, не отказало – открылась круглая и плоская, как монета, равнина со множеством сборных пластиковых домиков. Примитивные двухэтажные бараки стояли идеальными рядами по десять штук. Самих же рядов мастер насчитал всего пять – охранники шли не в ногу, и носилки раскачивались из стороны в сторону, набирая опасную амплитуду.
«Пятьдесят домов – это сотня блоков», – подумал Борисов, отмечая, что мозги работают медленней, чем хотелось бы.
Судя по небогатой архитектуре поселка, это был вовсе не курорт, а значит, в каждом блоке проживало не менее трех человек.
«Итого – до трехсот бойцов, – отметил Борисов. – Для обычного поста нерентабельно много. Для военной базы до смешного мало. Если это тыловая часть, то где склады? Если исследовательский центр – где яйцеголовые? Если разведподразделение – почему сюда так легко попасть? Если скрытый стратегический объект… Нет, это тоже не годится…»
Борисову надоело перебирать версии – ни одна из них и близко не подходила. Рассмотрев, для очистки совести, еще пару гипотез, он окончательно успокоился и решил просто ждать. Ни на что другое он в данный момент был не способен.
Откуда-то из-за холма неожиданно прилетел теплый ласковый ветерок, и Шуберт вдруг уловил какой-то знакомый запах. Странно, но аромат, кажется, не был связан с чем-то конкретным: он не касался ни еды, ни выпивки, ни женщин. Тем не менее запах настойчиво будил положительные ассоциации.
Борисова вместе с четырьмя другими пленниками поднесли к крайнему домику и оставили на земле. Впрочем, ненадолго. Через пару секунд изнутри раздался командный рык, и носилки снова подхватили.
Последнее, что увидел мастер, – это легкий грузовой внедорожник на смешных раздутых колесах. Машина тряслась на ухабах, и стальные бочки в кузове тяжело и лениво бились друг о друга. Бочки были полные и, вероятно, герметичные, однако низкие борта платформы лоснились от темных потеков – вот они-то и источали тот самый запах, что привел Борисова в трепет.
«Смола, – мгновенно осознал Шуберт. – Грузовик везет смолу – четыре бочки по двести литров. Это много».
И судя по тому, как неаккуратно ее разливали, смолы здесь было предостаточно.
«Допустим, тут живет даже не триста человек, а шестьсот, в два раза больше, – вернулся Борисов к своим недавним подсчетам. – Тогда выходит, по полтора литра смолы на брата. Нет. Столько кайфа нормальному человеку не одолеть. Пожалуй, даже за всю жизнь».
Шуберт уже почти пришел к какому-то конкретному, хотя и ошеломляющему выводу, но в этот момент его и всех остальных затащили в помещение. Через открытую дверь он услышал, как машина с бочками проехала мимо домика, и, если он не ошибся, где-то далеко тут же появилась вторая.