Наши крылья растут вместе

Ana Cherie

– Мне казалось, это я обидела тебя, - спокойным голосом произнесла девушка, входя в номер и закатывая внутрь чемодан. Только сейчас она осознала, как сильно болят ее пальцы, - это мне надо просить у тебя прощение.

Патрик зашел за ней, закрыв за собой дверь и от этого звука Оливия вздрогнула, посмотрев на нее.

– Виноват только я.
– Он стоял в прихожей, боясь сделать шаг и пройти дальше, - ответь мне, ты прощаешь меня.

Все больше и больше его слова удивляли ее. Но раз он так хочет, то почему она не имеет права его не простить.

Уже

почти кивнув, девушка услышала глухой короткий звук своего телефона и машинально ее рука полезла в сумочку, вынимая его. Она была уверенна, что это мама, но ошиблась, читая имя отправителя. Даниэль. Улыбка коснулась ее губ и сквозь молчание, царившее в номере, она молча прочитала: «Скучаешь?».

Оливия тут же забыла про мужчину, стоящего напротив себя и просящего у нее прощения. Ее пальцы начали набирать текст ответа: «Еще не успела». Она отправила его, усмехнувшись. Как кошка играет с мышкой. Чувствуя себя в роли кошки, боясь поверить в то, что она мышка. Она скучала. Его не хватало. Вместо Даниэля перед ней стоял Патрик. Она перевела взгляд на него, видя, что он еще ждет ответ и улыбка пропала. Даже сейчас между ними мысленно стоял Даниэль.

Оливия пыталась собраться с мыслями, чтобы ответить ему. Она нахмурила брови, понимая, что пришло время поговорить с Патриком серьезно и не прятаться за пустыми извинениями. Только открыв рот, чтобы произнести долгую речь, она вновь услышала звук входящего сообщения. Девушка опять отвлеклась, заставляя гостя ждать. Открыв сообщение, она увидела фотографию. На ней себя, сладко спящей в своей же кровати с обнаженной спиной. Волосы прикрывали одно плечо, каскадом струясь по подушке. Белая тонкая простынка слегка прикрывала бедра, открывая взору тонкую талию.

Теперь Оливия открыла рот от удивления и ужаса. Ее полуобнаженная фотография в телефоне Даниэля Фернандеса вызвала шок. На секунду она вспомнила Гамбург, холодную воду бассейна, нехватку воздуха, гнев, озноб и досаду. Но следующая его сообщение, заставило ее расслабиться: «А теперь скучаешь?»

А теперь она выдохнула, поняв, что он шантажирует ее, пытаясь надавить на воспоминания.

– Дьявол, - выругалась Оливия и улыбнулась, пальцами набирая текст: «Надеюсь явиться к тебе во сне в таком виде».

Она засмеялась, отправляя ему сообщение и слыша шорох в комнате. Она забыла про Патрика. Она опять про него забыла:

– Прости, я...

Слов не было, как и мыслей, связанных с этим мужчиной. Она хотела что-то сказать, но потеряла суть разговора. Перед глазами стояла фотография, сделанная Даниэлем, как умелым художником, сумевшим запечатлеть минуты сладости.

– Тебе некогда, - Патрик почувствовал себя лишним, - поговорим позже.

Девушка смотрела, как закрылась за ним дверь и облегченно вздохнула, переведя взгляд на телефон. Только сейчас она осознала, что прижимает его к груди.

Поменяв душный Дубай на не менее душную Доху, Даниэль сидел под кондиционером, пытаясь себя остудить. За одним

столом с ним сидел Марк, но даже его присутствие не мешало крутить в руках телефон, посылая короткие сообщения Оливии. Он тешил себя надеждой на то, что она позвонит. Но эта вредная девчонка лишь прислала ночное пожелание в его адрес. А дальше молчание и бесконечная пауза.

– Ты пишешь своей девушке?
– Марк отрезал кусок запеченного ягненка.

Доха все тот же Дубай. Катар все так же напоминал Арабские Эмираты. Палящее солнце, душный соленый воздух - все тот же Аравийский полуостров.

– Да.

– Позвони ей, я могу закрыть уши.

Даниэль засмеялся, хитро подмигнув ему:

– Не могу. Мы решили не созваниваться.

– Вы уже расстаетесь?
– Удивился Марк и его вилка с куском ягнятины остановилась на пол пути в рот, - ты меня удивляешь.

– Нет, просто нельзя сильно привыкать друг к другу. А еще, - Даниэль наклонился через стол, прошептав, - когда человека не слышишь, то скучаешь сильнее. Хотя...- Он задумался, вновь спиной прислоняясь к спинке кресла, - есть люди, которых много лучше не слушать.

Он вспомнил, как много раньше говорила Оливия. И далеко неприятные вещи. Он вспомнил, как хотелось ему закрыть ей рот рукой, пару раз это даже получилось. Он усмехнулся, вспомнив Гамбург. Этот странный город подарил ему много приятных вещей.

– Ты мне так и не сказал ее имя.

Воспоминания улетучились, и улыбка исчезла. На смену им пришла фантазия и задумчивый вид. Сколько женских имен он знал. Миллион. Сейчас не помнил ни одного, чтобы солгать Марку.

– Давай не будем о ней говорить, - Даниэль занервничал, наливая себе в стакан воду, - я не хочу о ней вспоминать.

Марк наконец донес вилку с наколотым на ней куском ягненка до рта, наслаждаясь вкусом сочного мяса:

– Люблю бывать в арабских странах, они очень вкусно готовят мясо.

– Я люблю лосось, поэтому люблю бывать на высоте тридцать восемь тысяч футов над землей во время обеда.

Марк засмеялся, кивая, зная пристрастия своего капитана.

– Какого цвета у нее глаза? Она блондинка или брюнетка?
– Он решил вернуться к вопросу о девушке.

Даниэль вздохнул, слегка удивившись. С каких пор Марка интересует цвет глаз его девушек? Но на этот вопрос можно было ответить. Можно было даже не врать, Марк все равно ни о чем не догадается:

– Голубые. Как небо.
– Можно было еще привести несколько сравнений: цвет утреннего неба, нежно-голубые, небесная гладь. Но этого хватит.
– Она шатенка, - Даниэль задумался, понимая, что описать цвет волос Оливии гораздо сложнее, чем ее глаза.

– Голубоглазая шатенка, - улыбнулся Марк, нанизывая новую порцию мяса на вилку, - небесно - голубые глаза, как у Оливии?

Даниэля тут же бросило в пот, и он слегка ослабил галстук, наблюдая за вторым пилотом:

– У Оливии Паркер голубые глаза?
– Он натянул улыбку, пытаясь за ней скрыть страх разоблачения.